Сибирские огни, 1963, № 12

— Можно прожить и без атласного одеяла, — говорит шеше. — Я всегда хотела, чтобы в моем доме было много детей. Они шумели бы и кричали. С детьми всегда весело. Но судьба не дала мне этой радо­ сти. Я думала, Панка приведет в мой дом внуков. Панка уехала, и мне ее детей не дождаться. Шеше поправляет фитиль лампы. Ее детски-простодушное лицо печально. — Шеше, а почему так поздно приходит Сауле? — У Сауле нет джигита, — уверенно говорит она. — Разве так ве­ дет себя девушка, если у нее есть джигит? Очень быстро забывают сей­ час молодые родной дом. Очень поздно теперь девушки выходят за­ муж. Я не знаю, плохо это или хорошо. Мне было пятнадцать лет, когда меня увезли к мужу. Два раза я убегала домой, и каждый раз меня ло­ вили ночью в степи и отвозили обратно. Мужу было сорок лет. Он за­ платил хороший калым. Две жены у него умерли. Когда он смотрел на меня, то от страха сердце мое хотело выпрыгнуть в рукав. Такие у него были глаза. Я боялась умереть и ночью... Он бил меня камчой1. Потом у меня болело сердце и опухали руки. Муж возил в город кумыс. Я до ­ ила кобылиц. Их было так много, что во сне я видела только копыта и хвосты. Я больше не убегала, потому что перестала бояться смерти. Пятнадцать лет прошло. Муж умер. У меня осталось двое детей, два мальчика. По нашим законам младший брат мужа Ураз должен был жениться на мне. Только он любил одну девушку и собирал калым, а я старухой была для него. Я сказала Уразу, пусть не горюет.' Пусть по­ ставит мне отдельную юрту. Жизнь теперь новая, и незачем огляды­ ваться на старые законы. А люди пусть думают, что он муж мне. Тогда Ураз сделал мне вот эту мазанку. Давно я живу в ней. Один сын умер маленьким, другой стал джигитом. Только он упал с лошади, когда байга была. Конь наступил ему прямо на сердце. Да, много горя может вынести человек. Жизнь большая... * * * В середине марта, как послушные псы под окриком хозяина, при­ смирели, прилегли бураны. В степи снегу не так уж много. Наверное, ветры разбросали его в разные стороны. Отовсюду желтыми стрелами торчат соломинки высохших трав. Я иду по лыжне, проложенной Шах- мурадом. Она начинается у нашего дома и теряется в сугробах. Но я знаю, что где-то у горизонта дорожка согнется дугой и вернется к на­ шему же дому. Одолев поворот, смотрю на аул. От него осталась только школа, а мазанки зарылись в снег, их не видно. Школа, снег, совсем го­ лубой у горизонта, и я. «Здесь каждой щепке, словно кораблю, такой простор, что не оки­ нешь оком», — пою я на свой, только что придуманный мотив. Представ­ ляю, что произойдет весной! Сухие былинки зашевелятся, упадут под напором молодой зелени. Это будет покрасивее Панкиного атласа! А весна, не календарная, настоящая весна, где-то рядом... цЛыжи у Шахмурада хорошие. Сами бегут. И Шахмурад — чудес­ ный парень. Я даже рада, что у них с Сауле завелись какие-то секреты. Сегодня они уехали в Целинный «по делу». Интересно, что за дела мо­ гут быть в воскресенье? Ну и пусть. Сауле повезло. Шахмурад будет образцовым мужем. Даже слишком, даже чересчур. Он станет спокой­ но сидеть под башмаком жены. Вообще-то это не очень приятно. Хотя мама всегда говорила, что ни один «мужик» не испортился от того, что