Сибирские огни, 1963, № 12

и нырнул, пытаясь удержать добычу. Не тут-то было! Рыбина с силой метнулась на сторону и ушла. Егорка всплыл, хватил воздуху, нырнул снова, неожиданно захлебнулся и... ...Очнулся он на траве от страшной тряски. Дед Елизар, бледный и тоже мокрый, без капелюхи и пимов, «откачивал» Егорку на свой манер, как считал нужным. Малыша стошнило и залихорадило. — Господи! — взмолился от радости дед. — Никак оклемался? Егорушка! Эка угораздило тебя! — Он тоже дрожал, то ли от прохла­ ды, то ли от испуга. Клинышек мокрой бороденки щекотал Егоркино ухо, что-то теплое и солоноватое катилось по лицу.— Ожил, слава те...— еле шевелил синими губами старик и всхлипывал, как обижен­ ное дитя. — Эк, старый дурень, как не углядел! — сокрушался дед, расстилая ватник и укладывая Егорку на телегу. Подъехали к стану впопыхах. Дед спешил к людям, чтобы скорее оказать пострадавшему помощь. Первым делом — к Ульяне: как-ни­ как — мать. Та, как увидела мертвецки бледного Егорку,— ахнула: —•Мамынька родная! Где же вас носило? — Тонули!.. — безголосо, с надрывом выпалил дед, взлохмачен­ ный и жалкий. — Парнишку вот еле выловил живехонького... В сушилке, крохотной горенке, где временно обитала Ульяна, Егор­ ку положили на кровать и укрыли потеплее. Ульяна сбегала на кухню и принесла горячего молока. Смешав его с медом, посоветовала: — Глони, дорогой, сразу полегчает... И верно. Чуть погодя Егорка согрелся, перестал дрожать, и щеки его зарумянились. — Как на печке! — улыбнулся Егорка, благодарственно взглянув на Ульяну. — Егорушка, как все вышло? И зачем ты в глубокое полез? — Рыбалил. Хотелось на уху добыть, чтобы вас накормить: вы ж угощали! — Мати родимая! — рассмеялась Ульяна и от нахлынувшего свет­ лого материнского чувства поцеловала Егорку в воспаленные губы. — Ен, вишь, скажу я тебе, Ульянушка... — переминался тут же дед Елизар, покряхтывая и чего-то недоговаривая. — Замерз до невозмож­ ности... Вишь, какое дело... — Налей уж сам, Наумыч! — не отворачиваясь от Егорки, сказала Ульяна, догадываясь, чего захотелось старому. — Спасителю не жалко. Графинчик-то вон, в шкапчике... — Ох-те, Ульянушка, ягодка степная! — повеселел дед после того, как приложился к граненому.— Спаситель из меня аховский, доложу я тебе! Поверь моей беде: вовеки так не пужался, как давеча. Воды бо­ юсь пуще пламени-огня. По причине недуга своего — одно, а еще — плаваю по-топориному. А тут грех экой случись: гляжу — Егоркина го­ ловенка ко дну мырнула. Откуда и храбрости достало! Верь, позабыл страх и недуги свои. Спасибо, не глубко место, елки-моталки... — Иди, Наумыч, отдохни. Пущай поспит Егорка... — вежливо вы­ дворила Ульяна разговорившегося деда. — Пойду, ягодка, дай бог тебе... У меня самого делов еще, о! А Егорка пригрелся и уснул. Было уже темно, когда он открыл гла­ за и увидел желтую полосу света на земляном полу, падавшую через распахнутую дверь. Снаружи доносились голоса, сдержанные и тихие: — Гриша, я не виновата... — Допустим, но почему ты так отнеслась? Молчишь, а я знаю: обу­ за лишняя, чужой ребенок — позорно вроде... — Неправда! — Отчего же ты так?