Сибирские огни, 1963, № 12

— Батька! Селезнев... Тож рулит! — Знаю такого, — и шофер с укоризной проворчал: — Надо же эдак-то! Оставил женку, бросил дите малое, и сам мытарится. Спутал­ ся с соломенной вдовой, дурак! Ее мужик, того и жди, из кутузки за­ явится: будет потеха! Егорка заерзал на сиденье. А шофер продолжал, так же тихо и за­ думчиво, будто обращаясь к взрослому: — С жиру бесятся люди, что ль? А вообще, конечно, распущенность все это... Баловство! Вдали засветились огни полевого стана. Чтоб не слышать обидную воркотню шофера, Егорка хотел поскорее выскочить из грузовика. На­ конец, машина замедлила ход и стала. Фары погасли, заглох мотор. — Ты погоди, не слезай. Я батьку приведу... если он тут, конечно,— сказал шофер и захлопнул дверцу. В кабине тепло и сухо. Егорка пригрелся, поджав натруженные ноги. От усталости слегка кружилась голова, отяжелели и смыкались веки. Но спать нельзя. Егорка силился пошевелиться, но уже не смог этого сделать, а лишь сонно вертел головой и что-то невнятное бормотал. Почему-то снова качнуло машину, и она медленно поплыла куда-то, сначала по дороге, а потом — выше и выше... Внизу замелькали неяркие огни, толпились и кричали люди, а сре­ ди них — высоченный человек с поднятыми ввысь руками. — Егорка! Сыночек мой... — звал он и тянулся к Егорке. Обнял его, поцеловал: — Сынок, пробудись! Что ты, как не живой? — Егорка проснулся и увидел большущие глаза, влажные и радостные. — Сынка, дорогой!.. — приник отец шершавой щекой к настывшему лицу сына.— Как ты добрался сюда, сынка? Родненький мой!.. — Папа! Папка! — от счастья заплакал Егорка. — Папочка, где же ты запропастился? — Ладно, сынок, успокойся... Сейчас поужинаем — и спать, а завт­ ра решим, что и как... 7 Утром Егорка проснулся от сырой прохлады. Зашевелился и отец: — Не спишь, сынок? — Озяб я... И думаю, думаю, папка!.. — Пригорнись поближе. Вот так... А думать — чего ж думать, сынку? Теперь мы повстречались... Не горюй! Лежали они под навесом на ворохе соломы, укрытые изрядно по­ трепанным одеялом, горько пахнущим бензином и табаком. Егорка припал к отцовской груди и тихо, с передыхом: -— Ох, как бы жили мы... А то мамка там -— мы тут... Шибко с мам­ кой по тебе скучали! — Эх, Егор! — Широкая грудь отца взбугрилась и шумно опала:— Малой ты еще, всего не поймешь... — Я уже все понимаю, папка! Я такой комедиант! — Где это ты подхватил слово такое? — хмыкнул отец. — А так меня дед Елка обозвал, когда я безродным прикинулся. — Зачем же ты... врал? — А чтоб он не допытывался. Прям беда! Кому ни скажешь, что отца разыскиваю, все меня жалеют, а тебя, папка, ругают... всяко, не­ добрым словом. Слушать даже тошно! Скорей, чтоб опять вместе! Мам­ ка шибко убивается, аж глазами хужее глядеть стала, и всегда об тебе разговор затевает: как он там, да что... Помолчали. Отец опять вздохнул: