Сибирские огни, 1963, № 12

Все перекрутилось и перепуталось. Егорке было страшно и холодно. Густая грязь облепила одежонку, лицо и руки. Сжался он в комочек и припал к мокрой земле, затерянный и одинокий. От шквального ветра гнулись и со свистом шумели тощие березки, больно стегали Егорку холодные водяные плети. Кажется, он не плакал. А, может быть, и лились из его глаз слезы, но их все равно тут же смывало с лица потоками дождя. «Ничего! — успокаивал себя мальчик, — польет, да и перестанет... Не раскисну, не сахарный. Польет... да и... пе-ре-ста-нет...» Гроза прошла, но небо не прояснилось. Моросило. Егорка кое-как поднялся из пади на «гривку». Впереди — колок, но через него опасно: вечереет, непогода — чего доброго на волков на­ рвешься. Был бы у Егорки пистолет или сабля, а с перочинным ножиком и не суйся: разорвут и костей не соберешь... Отец — тот бы не побо­ ялся! — ни с чем пошел бы даже на волчью стаю. Высоченный и силища! Ка-ак хватил бы!.. Только шерсть клочьями!.. На фронте в разведке фа­ шиста руками задавил... Огибая колок, Егорка нежданно вышел на дорогу. Она хотя и скользкая, а босиком не жестко, как по стерне и колючкам. Если бы не заноза в норе, Егорка побежал бы во всю силу, но ему больно, оттого продвигался он медленно и шатко. Торопясь, скользил и падал, вставал и снова ковылял и морщился от несносной боли. Слезы — чтоб им про­ пасть! — глядеть не дают... Ну и пусть, иикто ж не увидит их! — зато Егорка вот-вот обнимет отца, прильнет к нему иззябшим, выстрадан­ ным сердцем и скажет: «Папка, родненький мой, я к тебе, чтобы к мам­ ке поскорей...» — Мама, где ты, милая? — зарыдал от горя и отчаяния Егорка, живо представляя, как она всюду ищет его, возвратясь из города. В кромешной тьме уже не видно ни дороги, ни леса, да и поле не отличишь от неба. Все черным-черно. Ни огонька, ни звездочки, и — тишина. Слышно лишь, как в ушах стучало: «Иди, иди, иди...». А мо­ жет, не в ушах? Егорка вслушался. Верно, что-то загудело. Комбайн? Не может он косить помокру, да в этакую темень. Грузовик? Тоже рис­ ковое дело: не всякий шофер отважится сразу же после проливного дождя — в рейс. Скорее туда, скорее! Все же, как выяснилось, в ложбине буксовала машина. Тускло ос ­ вещенная подфарниками, она выглядела огромной, а от перекоса — не­ уклюжей. Шофер меж тем подрывал заступом разжиженную землю под задними колесами. Егорке не раз приходилось видеть, как выручаются шоферы в распутицу: хворост или солома — первейшее средство про­ тив буксовки. Он сгреб валок скошенной придорожной травы и — к машине. — Дяденька, вы соломки подстелите — враз выскочите! — сказал Егорка и кинул охапку бурьяна к ногам шофера. Тот изумленно взгля­ нул на Егорку и долго молчал, точно соображая, откуда появился ночью в степи, в ненастье, замаранный босоногий малыш. — Карапуз, ты как сюда, откуда? В этакую пору!.. — Я не карапуз... На Кирсановский! Не туда вы, дядя, случаем? — Туда, конечно! Эх, дите малое, как же ты эдак-то? Один! Ну, да ладно, — садись! Дернем еще разок. Может, вытянем. Надрывно урча и вздрагивая, машина медленно двинулась в гору. — Поехали! — засмеялся Егорка так заразительно, что даже уг­ рюмый шофер улыбнулся. Когда покатили по ровной дороге, шофер спросил: — Кто у тебя там, на Кирсановском?