Сибирские огни, 1963, № 12

Можно позавидовать судьбе этого че­ ловека. Молоденькой девушкой, почти ребенком, она оказалась ввергнутой в са­ мую гущу революционных событий, и, хотя роль ее в них была, разумеется, очень скромной, как-то так получалось, что она всегда оказывалась на переднем крае борьбы, на самых решающих и сложных ее участках. Дочь профессио­ нальных революционеров (ее родители, памяти которых посвящена книга, были активными деятелями большевистской партии, соратниками В И. Ленина, уча­ стниками двух революций, строителями нового социалистического государства), Елизавета Драбкина сопровождала свою мать, когда во время подготовки Де­ кабрьского вооруженного восстания 1905 г. она тайно перевозила оружие из Финляндии в Москву, и Н. К. Крупская еще тогда называла маленькую Лизу «конспиративным аппаратом». Вместе со своими родителями Лиза узнала и эми­ грацию, и ссылку, и революционное под­ полье. В 1917 году она вместе с родите­ лями оказалась в революционном Петро­ граде; она присутствовала на Первом Всероссийском съезде Советов и своими ушами слышала, как Ленин сказал; «Есть такая партия!» Перед Октябрем она работала у Крупской в культпросвет- отделе, а потом участвовала в подготов­ ке VI съезда партии (Лизе поручено бы­ ло тогда раздать делегатам съезда анке­ ту, а потом составить по ней сводку. Не могу не процитировать это место: «Анке­ ту заполнили сто семьдесят один деле­ гат съезда. Они проработали в револю­ ционном движении в общей сложности тысячу семьсот двадцать один год. Их пятьсот сорок один раз арестовывали, в среднем три раза каждого. Около пяти­ сот лет провели они в тюрьмах, ссылках, на каторге. Половина их имела высшее или среднее образование: другая поло­ вина получила лишь низшее образова­ ние; некоторые определили свое образо­ вание как «тюремное»). 25 октября 1917 года Лиза была в Смольном и слышала, как Ленин на за­ седании Петроградского Совета провоз­ гласил: «Товарищи! Рабочая и крестьян­ ская революция, о необходимости кото­ рой все время говорили большевики, со­ вершилась...» Потом Лиза была в Крас­ ной гвардии, вместе со своими друзьями участвовала в облавах на заговорщиков- контрреволюционеров; в январе 1918 го­ да она присутствовала на заседании Уч­ редительного собрания в Таврическом дворце. Потом был переезд в Москву, ра­ бота в приемной Я. М. Свердлова, уча­ стие в ликвидации белогвардейского мя­ тежа (тог день Лизе- довелось провести вместе с М. В. Фрунзе). А потом был фронт под Казанью, встреча с Ларисой Рейснер, с Гашеком, бои, контузия. Опять — Москва, известия о революции в Германии. Русские трудящиеся, отка­ зывая себе в последнем куске хлеба, же­ стоко голодая, собирали тогда для от­ правки в Германию черные сухари. И Лиза (конечно же!) была в числе тех, кто сопровождал один из эшелонов с хле­ бом, направляющийся в Германию. Она была в Берлине, когда там происходили революционные события, встречалась с Розой Люксембург, с которой ее семья была дружна еще по эмиграции, присут­ ствовала при зверской расправе с гер­ манской революцией, трагически пере­ жила страшную гибель Карла и Розы... Потом снова была Москва, занятия в знаменитой «Свердловке» (Коммунисти­ ческом университете им. Я. М. Свердло­ ва), курсантские будни, лекции В. В. Во­ ровского, Ем. Ярославского, М. И. Кали­ нина, лекция Ленина «О государстве», военная подготовка, снова участие в об­ лавах на белогвардейцев, поездки по фронтам гражданской войны (вместе с отцом — членом Революционного Сове­ та республики — С. И. Гусевым). О событиях 1920 года мы узнаем из второй части книги («Повесть о ненапи­ санной книге»). Второй Конгресс Комин­ терна, Первый съезд народов Востока в Баку... И все это — впервые: «И первое за­ седание первой в мире Социалистической Академии общественных наук, и Первый съезд комсомола, и... Много чего — и все первое!» О себе самой автор книги говорит по существу очень скупо и очень скромно, выбирая из своей бурной и незаурядно сложившейся жизни лишь самое общеин­ тересное, то, что может с наибольшей силой выявить самые характерные чер­ ты того неповторимого времени, в кото­ ром она жила. Но зато уж об этом напи­ сано в книге необыкновенно ярко и вдох­ новенно. Не знаю, чему мы обязаны этим — феноменальной ли памяти Елизаветы Драбкиной, или же ее углубленной рабо­ те над архивными и газетными материа­ лами тех лет, или же — и это вернее всего — ее богатому, обобщающему и типизирующему, истинно писательскому воображению. Только каждое лицо в ее книге говорит по-своему, ему одному присущим образом: старый кадровый ра­ бочий — по-своему, бедняк-крестьянин — по-своему, молодой комсомолец-крас­ ногвардеец — тоже по-своему. Ленин, Ка­ линин, Джон Рид, Ярослав Гашек — все они в этой книге говорят по-разному и притом так, будто мы сами слышим их речь, сами следим за их жестами, сами воспринимаем их во всей неповторимости их облика. «Перед нами, товарищи, два вероянта: оптимальный и пессимальный», — гово­ рит у Драбкиной накануне революции «один молодой товарищ», не сумевший справиться со словами «вариант», «опти­ мистический» и «пессимистический»... А вот слесарь с завода «Артур Клайд» Са­ ша Лобанов, прозванный «Сашкой Меч