Сибирские огни, 1963, № 12

некоторые из этих произведений были взяты под огонь нашей критики. 2 Первыми произведениями С. Залыги­ на, обратившими на себя внимание в са­ мом начале пятидесятых годов, были «Северные рассказы». Потом довольно часто стали появляться очерки и расска зы о селе, о людях колхозных полей. Невероятно быстро написана в 1957 го­ ду книга о Китае, где писатель пробыл около трех месяцев Наконец, в 1962 го­ ду опубликован роман «Тропы Алтая». И если внимательно присмотреться ко всему, что сделано С. Залыгиным за чет­ верть века творческой работы, опреде­ лить, каков круг интересующих его главным образом вопросов, то окажется, что он с особенным пристрастием пишет о земле, о природе, о людях, осваиваю­ щих и преобразующих землю, изучаю­ щих и познающих законы природы. Гид­ ротехник по образованию, ученый по складу мышления и писатель по призва­ нию, он не мог не заинтересоваться сложным и в наше время земледельче­ ским хозяйством, гидрологией и целым комплексом природоведческих дисцип­ лин, так или иначе с сельским хозяйст­ вом связанных. Не случайно первая еще студенческая научная работа, вызвав­ шая живой интерес местных организа­ ций, была посвящена проблемам ороше­ ния и осушения земель Западной Сиби­ ри. С тех пор и, можно сказать, до сего дня не иссякало его стремление шире брать и глубже вгрызаться в проблемы, связанные с взаимоотношениями чело­ века и природы Совсем недавно Сергей Павлович выступил с обоснованными статьями по поводу нецелесообразного затопления земель в ходе строительства новых и новых гидроэлектростанций в Сибири. А это, как известно, огромная народнохозяйственная задача, требую­ щая сегодня действенного вмешательст­ ва и продуманного перспективного реше­ ния Свои размышления о природе и чело­ веке в их постоянной и далеко идущей взаимозависимости С. Залыгин наиболее концентрированно высказал в статье «Писатель и Сибирь». Я, например, счи­ таю, что это одно из значительных писа­ тельских выступлений последнего време­ ни. «Наша литература, — говорит в этой статье С. Залыгин, — художнически уже отразила многие социальные явле­ ния... Она отразила такое явление, как борьбу классов. Но классовая борьба — процесс более преходящий, чем борьба человека с природой; одна из важнейших целей классовой борьбы в том и состоит, чтобы поставить человека в наиболее разумное и деятельное положение по отношению к природе». Мысль эта, собственно, не нова, но, безусловно, она требует четкой форму­ лировки, ее сегодня необходимо выде­ лить и подчеркнуть для всех тех, кто всерьез, на деле думает о будущем чело­ вечества. Проблема «человек и природа» встала в ряд первейших проблем време­ ни, если учесть решительные социаль­ ные изменения в жизни современного общества, если учесть те изумительные научные открытия, которые уже осуще­ ствлены, и те, которые скоро будут за­ вершены. И эти весьма характерные для нашего времени явления С. Залыгин счи­ тает чем-то вполне естественным, выте­ кающим из характера и особенностей на­ шего общества. «В понимании действи­ тельности, «как было» и «как есть», — пишет он, — у советского человека обя­ зательно присутствует и сознание того, «как должно быть». Это даже не являет­ ся качественно чем-то особенным, чем-то независимым — это сама действитель­ ность нашего человека и это же он сам». Казалось бы, что и эта мысль не бле­ щет новизной, но, переходя к своему по­ ниманию творческого метода советской литературы, писатель обосновывает его уже не умозрительными построениями о так называемом «слиянии» реализма и романтизма, а самой жизнью, теперь не мыслимой без трезвого «познания» и столь же трезвого «хотения», желания «должного». Наша литература, справед­ ливо утверждает Залыгин, должна вос­ питывать «чувство предвидения». Повторяю: это — значительные мыс­ ли. Но я хотел бы обратить внимание читателей на то, что говорит Залыгин в этой статье о «понимании пространства» вообще и, в частности, по отношению к сибирскому пространству. Учитывая безусловное и растущее влияние прост­ ранства на внутренний душевный мир человека, Залыгин прямо так и говорит: «И вот я думаю, что на Земле «экспери­ ментальной базой» для познания прост­ ранства суши является Сибирь с ее тунд­ рами и степями, с горными хребтами и обширными плато, с океаном лесов и бо­ лот». И далее, развивая свои мысли о познании человеком самого себя, невоз­ можном теперь без познания окружаю­ щей его природы, Залыгин делает любо­ пытный вывод, что «в Сибири, где чело­ век в невиданных масштабах преобразу­ ет природу, он и понимать ее должен глубже, точнее» и что «художественная литература никак не может оставаться в стороне от этой познавательной работы своего героя, от всего, что мы называем проблемой произведения, посвященного преобразованию природы в самом высо­ ком, значительном и сложном смысле этого слова. Это плоскость соприкоснове­ ния литературы с наукой, с техникой, с многогранной деятельностью ее героев». Почему я выделяю у С. Залыгина именно эти мысли, а не другие, может быть, более важные? Потому что они но