Сибирские огни, 1963, № 12

Еще через час появился первый отчетливый зубец, потом они стали выше, чаще, острее. Жизнь победила! Тут я отступлю, чтобы предоставить слово официальному документу — акту, составленному комиссией из местных специалистов: «,..Ш . И. Паволоцкий предложил ряд вариантов кровозаменителей, из кото­ рых наиболее эффективным при смертельных кровопотерях и шоках (так же, как и формы ожогового шока) оказался заменитель, изготовляемый из активной фрак­ ции игл приморской пихты». И снова занятия одной проблемой влекут за собою целую цепочку новых, неожиданных. Например: что такое рахит, как не результат кислородно-витамин­ ного голодания? Опыт, второй, сотый, — на щенках, на морских свинках, на ко­ тятах, — и вот уже группа преподавателей и студентов увлечена этой проблемой. А что: вдруг да спасенье от рахита ходит вот тут где-то рядом? Или — чисто практическое: можно ли с помощью все того же хлорофилла регулировать яйценоскость птиц? Вторая группа преподавателей и студентов увлечена этой неожиданной про­ блемой. Или... Впрочем, стоит ли продолжать перечень проблем, на каждом шагу возникаю­ щих перед «провинциальным» ученым, от исканий которого уже «отпочковались» а стали самостоятельными работы многих молодых врачей и преподавателей ин­ ститута. В Москве, в Высшей аттестационной комиссии добродушный человек сказал мне, сияя так, словно сообщает что-то очень приятное: — Понимаете, ваш Паволоцкий слишком разбрасывается. Это подрывает веру в него как в ученого... Вот ведь как здорово все устроено! Всему — объясненье, всему — оценка и соответствующая этикеточна. «Раз­ брасывается...». «Несерьезен». «Эклектик...». Леонардо да Винчи, Менделеева, Мечникова не упрекают в том, что они «разбрасывались», увлекались сегодня поэзией, завтра математикой, послезавтра биологией. Ломоносова не клеймят, что он один обогатил добрый десяток отраслей че­ ловеческих знаний. Не считается «слабостью» Пушкина то, что он пробовал себя во всех жанрах. А своего современника, да еще из какой-то немыслимой дали, из провинции, — как не лягнуть? И, главное, это все несложно: приложил штамп «разбрасывающийся», а там хоть бензином отмывай... Да ведь и по существу все это неверно. Все дело в том, что у всех этих про­ блем, как ни далеки они, на первый взгляд, друг от друга, одно общее дерево, и это в буквальном смысле слова: пихта. А вот сейчас, например, он увлекся еще одним неожиданным делом: созда­ нием препарата, отвлекающего на себя жидкость, которая образуется при отеках мозга после травм. Казалось бы, какая между всем этим связь? А она существует! Помните, я рассказывал: был этап работы с альгином, когда он пытался заменить пихту морской капустой. От мысли этой, как уже было сказано, он тут^же отка­ зался и, возможно, вовсе забыл бы обо всем этом, если бы, ставя опыты над жи­ вотными, не сталкивался со случаями травматических отеков мозга. От потери крови животные не гибли, — даже когда она достигла сверхката- строфических размеров; от ожогов не гибли. А от отеков мозга, возникающих при травмах, погибали почти неизбежно! На травму мозг «отзывается» отеком; жидкость скапливается, эта скопивша­ яся жидкость волей-неволей начинает давить на мозг, поражает жизненные цент­ ры — и все, конец. Вот эта-то проблема и увлекла теперь Паволоцкого: нельзя ли, используя так называемые осмотические свойства морской капусты, попытаться «увести» из черепной коробки эту жидкость через кровооборот?