Сибирские огни, 1963, № 12

Что же такое фитонциды? Впрочем, лучше самого Токина об этом все равно не расскажешь. А он говорит так: «Явление фитонцидов было обнаружено в 1928— 1929 гг. в ходе эксперимен­ тирования в совершенно другой области. Я пытался убедиться в правильности данных школы А . Гурвича о митогенетичееких лучах... Меня преследовала неуда­ ча за неудачей... В тот период работы, когда я не располагал и сотой долей экспе­ риментальных материалов, полученных в последующие годы, я был достаточно осторожен в выводах. Я констатировал лишь тот бесспорный факт, что летучие вещества, исходящие из только что приготовленной кашицы лука, влияют на жиз­ недеятельность дрожжевых клеток. В итоге всех многочисленных опытов того времени было установлено, что какие-то летучие вещества... с гарантией убивают дрожжевую клетку, находящуюся на расстоянии нескольких сантиметров от по­ верхности кашицы. В те же годы мной проведены опыты с летучими веществами, исходящими из кашицы, только что приготовленной из других растений: чеснока, горчицы, хрена. В ряде опытов поражала совершенно исключительная быстрота проникновения летучих веществ неизвестной природы сквозь «экзоплазматиче- ские» слои клеток: подчас было достаточно 2 — 3-минутного воздействия, чтобы убедиться в гибели клеток...» Вот это-то неизвестное вещество и. было названо фитонцидом (греческое «фи- тон» — растение, «циде» — убивать). Лук, чеснок, грибковые, плесени... Ну, а высшие растения: наделены ли они этим могуществом? Паволоцкому предстояло не просто доказать фитонцидные свойства пихты (а он не сомневался, что это действуют именно фитонциды), — ему нужно было ответить на главный вопрос: каким же способом и против чего эти свойства могут быть обращены? И начались недели, месяцы, годы исканий... Он еще не знал, он просто не мог тогда знать, что, безоговорочно поверив от­ крытию Токина, вольно или невольно наживает себе таких недругов, рядом с ко­ торыми провинциальный завистник — жалкий кустарь-одиночка. Но и теперь, узнав все это и изведав всю силу их сопротивленья, он не со­ жалеет ни на минуту, что вышел тогда на эту нелегкую тропу исканий. Сначала он предложил настойки: водные, спиртовые, эфирные, ацетоновые. Это было, конечно, простейшее, и он превосходно понимал, что все это — так, по­ лумера. И вода, и спирт, и эфир, и даже ацетон, на который он возлагал особые надежды, не улучшали, а лишь осложняли и ослабляли фитонцидные свойства пихтовых препаратов. Мало того: они привносили побочные воздействия на орга­ низм: как раз то, что нередко заставляет отказываться даже от самых эффектив­ ных средств лечения. Тогда на смену пришли порошки. Один — из коры пихты, названный «коро- формом», другой из игл, получивший название «пихтоформ». И снова серия, бес­ конечная, многолетняя цепь опытов: на крысах, на кроликах, на морских свинках, на обезьянах. И наконец — на человеке! Из Свердловска в Одессу, где теперь преподавал в медицинском институте сорокалетний ученый, были доставлены два вагона пихтовых лапок. Были изготовлены в достаточном количестве оба препара­ та, и началось их опробование на больных... легочным туберкулезом. Да, туберкулезом. Потому что всем ходом размышлений Паволоцкий утвер­ ждался в мысли: где бессильны противотуберкулезные прививки, сильными ока­ жутся фитонциды! Он рассуждал так: палочка Коха — это тоже живой организм, значит, она питается. Химическое воздействие на нее (нечто вроде «бомбардиров­ ки» внешней, очень прочной оболочки микроба) быстрее разрушает окружающие клетки организма, чем устойчивую «одежду» палочки. А если палочка начнет вместе с питанием получать фитонцид, значит, атака на нее произойдет уже изнутри. Препарат был дан в общей сложности пятистам пятидесяти больным в круп­ нейших одесских лечебницах. В специальном приказе министр здравоохранения