Сибирские огни, 1963, № 11

с вами, глядите. Мне-то все равно... С того и тронулась она, Матрена-то, умом.,. Старик выпил торопливо свой чай, и опять уставившись мимо З а х а ­ ра, принялся хрипеть холодной трубкой. — Что же ты, дед, раньше обо всем этом молчал? — взволнованно воскликнул Захар. — Ишь ты, какой горячий... — Анисим вынул изо рта трубку. — Д а и зачем тебе знать было об том... Большаков встал из-за стола, принялся ходить из угла в угол. Анисим сидел неподвижно, но краем глаза наблюдал за председа­ телем. — А то ишо — начали бы таскать меня — как дело было, д а зачем, д а почему... А у меня сердце и так всю жизнь кровью сочится. Зачем ко­ вырять его?... Захар, дымя папиросой, стоял теперь у окна, глядел на улицу. — Ну, хорошо, — обернулся он. — Ну — хорошо... А зачем ты сей- час-то мне... об Фильке? Старик, помаргивая, ответил ровно и спокойно: — А затем... Устинка-то Морозов, может, таким же вот Филькой где-нибудь... был. — Что-о? Ты соображаешь, об чем говоришь? Однако на этот удивленный возглас старик пожал только плечами. — Дык об чем блазнится... Д а и тебе... И Филимону вон. Чего уж глаза-то вываливаешь. Только вас-то он обводит, а передо мной кор­ чится, как на огне... — Так чего же ты, Анисим... Чего ж ты мне раньше никогда не говорил, что он... корчится? — снова спросил Большаков. — А ты спрашивал? — Д а как у тебя спросишь, коли ты всю жизнь как... кочан капуст­ ный. Попробуй, раздень его до кочерыжки! Не разрубать же тебя, как кочан... Старик еще пососал маленько свою трубку и, постанывая, вылез из- за стола, заковылял к порогу. Там поставил костыль к стенке, выбил на ладонь из трубки пепел, высыпал его в таз, подставленный под умы­ вальник, и начал одеваться. Замотав шею шарфом, вздохнул и проговорил: — Это верно ты все, Захарыч... Сейчас ты ить сказал: человечины— это сложные штуковины. Вот и я... Что за штуковина т ак ая прожила на свете? Зачем? Д л я чего? Мне и самому неведомо. Жил, небо коптил... Анисим натянул полушубок, застегнулся. — А токмо я и того не сказал бы тебе сейчас, кабы... не догорел бы пепел вот, — указал старик на таз, в котором плавали выбитые из труб­ ки хлопья. — Д а кабы не Иринка. Ведь я что, Захарушка, пришел? Чую — одна скоро она останется. Плачет, вишь, она... Молодо-зелено. Так я попросить тебя пришел, чтоб ты ей, коль не за отца... Ну ладно, ладно, ты не говори ничего, — торопливо попросил Шатров, видя, что Захар собирается что-то сказать. — Зачем слова-то? Не надо... Он плотно насадил шапку почти на самые глаза, взял костыль, прежним голосом продолжал: — Да и того не ск азал бы... И не пришел бы к тебе сюда, кабы тог­ да, в далекий голодный год два пуда муки не дал нам, не поддержал... Ты забыл уж, может, а я помню. Добро человеческое — оно вечно пом­ нится... Вот и говорю — гляди за Устином. Коня он загнал, вишь ты... А с чего? — Ну, с чего? — переспросил Захар. — А я почем знаю! — чуть повысил голос старик. Но тут ж е доба