Сибирские огни, 1963, № 11

рина Сидоровна и навестит, постираться там поможет, прибраться. Ну, а... Библию на вот тебе, почитывай. На студии, понятно, приходи, ка к по­ ложено. С сынком приходи — нянек тут много. — Конечно, конечно, д яд я Митрофан. Как ж е я теперь не буду хо­ дить... И переписывать журн алы буду ходить... Зина сказала это не только в порыве благодарности Селивановым за приют и человеческую ласку. В ту минуту она была уверена, что с в я ­ зан а с «Обществом», с верой в Иегову теперь навсегда. И первые месяцы, действительно, регулярно ходила вечерами к Се­ ливановым. Но то ли потому, что' жила теперь одна и на нее никто и никак не вли­ ял, то ли потому, что, не поняв, правда, до конца, в чем же конечный смысл учения иеговистов, побаивалась все-таки его (в самом деле — со­ бираются тайно, как и члены секты Гришки-Христа, всю свою литерату­ ру, кроме, разве, Библии, прячут, имена руководителей организации скры­ вают) , Зина ходила к Селивановым все реже и реже. А потом и вовсе пе­ рестала. Она жила теперь в новом, будто никогда раньше неизвестном ей, мире. Сын, с того времени, как она ушла от старух, ни разу не болел, рос крепким, шаловливым, звонкоголосым. Вечерами, когда Зина приносила его из яслей, он наполнял ее маленькую комнатку смехом, беспорядком, суматохой. Часто по его требованию Зина садилась на пол, начинала ка- кую-нибудь игру. Иногда она «заигрывалась» больше, чем сын, и приходила в себя лишь после того, как мальчик просился спать... В это время Зина нет-нет, да и задумывалась о Митьке, окидывала взглядом комнату, представляла, как бы она выглядела, живи Митька здесь. Но тут же встряхивала испуганно головой: «Нет, нет, не надо...» И онова думала о Митьке, и снова прогоняла эти мысли. . После всего, что с ней произошло, Митьке она прощать не хотела. Но и не думать о нем, с удивлением обнаружила Зина, тоже не могла. В душе ее, вроде, осталась еще какая-то вера в бога. Но и веря, о к а ­ зывается, можно сходить в кино или просто, уложив в кроватку сына, по­ тихоньку включить радио и целый вечер лежать, слушать. Ни у тех ста­ рух, ни у Селивановых радио не было. А ведь какое это удовольствие! Сколько новостей, сколько музыки, сколько радости за один только вечер! Можно, оказывается, рассмеяться громко чему-нибудь (а в жизни над многим можно весело и беззаботно посмеяться!), и никто за это не осудит, не одернет. И Зина время от времени смеялась в своей корректорской. Сперва по­ тихоньку, по привычке глуша свой смех. Потом все громче и громче. Библию, подаренную Селивановым, сперва почитывала иногда, пы­ таясь понять смысл туманных фраз. Но, может быть, больше всего пото­ му, что понять их было нелегко, открывала эту увесистую книгу все реже и, наконец, спрятала на самое дно чемодана. Несколько раз ее на улицах будто случайно встречал Селиванов. Он всегда радовался и говорил: — А я, Зинаида, на работу иду (или — с работы). Так ты чего же... на студии-то не ходишь?.. Это ведь — знаешь... — Приду, приду скоро, — отвечала виновато Зина и неловко стара­ лась быстрее проститься с этим, в общем-то, добрым человеком. Уходя, чувствовала, что Селиванов глядит и глядит ей в спину. Боялась Зина теперь одного — как бы не встретиться где с «Христом» Григорием, как бы сам он не заявился к ней. Дома всегда сидела в з а ­ перти.