Сибирские огни, 1963, № 11

Первое «радение всеобщего греха» потушило проблески ее сознания, если к тому времени они еще оставались у нее, сломило окончательно ее волю, если она еще где-то теплилась в ней. На сына она теперь не обращала внимания. С ним все время возились старухи. Что они над ним шептали, когда и чем кормили — она не интере­ совалась. И когда брала на руки — брала машинально, бесчувственно, точно это был не живой ребенок, а комок тряпья, неизвестно как и зачем очутившийся в ее руках. Потом были еще радения — и простые, и «всеобщего греха». Зина хо­ дила на них, уже не удивляясь, что перед ней не только расступаются «братья» и «сестры», но и кланяются ей. Но как-то незаметно кланяться перестали, перестали и одевать ее перед уходом с молений. Она догадалась, что Христос Григорий облюбо­ вал себе другую «богородицу» — совсем молоденькую девчонку, почти де­ вочку, недавно принятую в лоно божье... Но отнеслась к этому совершен­ но равнодушно. Однажды приснился ей Митька Курганов. Он стоял в кустиках, при­ зывно улыбался и поманивал ее пальцем. Рядом валялся почему-то ве­ лосипед. Зина застонала, заметалась по постели и проснулась. Первой ее мыслью было — задавиться, что ли? Но тут же ее окатил холодный пот, она испуганно подумала: «А бог-то?! Простит разве?» И, лежа с открытыми глазами до утра, думала: а какой он, интересно? Первый раз за все время она попыталась представить себе бога и... не могла. Однако это ничего не значило: бог был, Зина это знала твердо... Ве­ роятно, он чем-то походит на Христа Григория... Ночами она теперь подолгу и беспричинно плакала. В это время редактора Петькина снимали с работы. Он ходил хму­ рый, небритый, обрюзгший. И несколько раз жаловался Зине: — Вот, Никулина, значит, и с редакторов снимают. Отовсюду Петь­ кина снимают. Да . Смирнов, новый редактор, говорили — из бывших военных. И еще го­ ворили, что он какой-то больной человек, припадочный. Зина его боялась. А вскоре завздыхали тощие старушки, то одна, то другая: вот, жизнь- то грешная нелегка, в магазинах все дорого, на базаре и того пуще. А ведь топливо на зиму припаси, обутку да одежку обнови. Белые рубахи для всеобщих радений тоже поизносились... И, наконец, сказали Зине прямо: — Чего уж, доченька, второй год доживаешь. За жилье мы ни копе­ ечки ведь не брали. А теперь-то уж... ты не обессудь... Рубликов по сто хо­ тя бы в месячишко... . — Д а вы что?! — проговорила Зина. — Д а за пятьдесят отдельную комнату снять можно. — А это еще какие хозяева попадутся. А мы уж и за ребеночком тво­ им ходим, как за своим, и вообще — удобства делали, — не отворачивая даже глаз, заявили старухи. — Ведь Ефимка-то когда Свищев похаживал, мы к суседкам сразу... — Какой Ефимка?! — еще более удивилась Зина. — Д а Христос наш Гришка... В миру-то он Ефимка Свищев, на жел- дороге кладовщиком служит... Зина непонимающе переводила глаза с одной старухи на другую. — За прошлое-то мы ничего и не требуем. Ну, может, по старенько­ му платьишку дашь. Для тебя это не добро, а мы на базаре продадим, — как ни в чем не бывало, продолжали старухи. — А уж наперед-то по сто рублей, не меньше. Бог-то, он справедливость любит...