Сибирские огни, 1963, № 11

— Нет, Фрол, не ошибаюсь... Хотя и не был на фронте. Но... плечо твое по-прежнему далеко. Не обопрешься. — Сам крепко стоишь, — буркнул Фрол. — Д а и другие есть пле­ чи... А в общем — надоело мне. Все, что ли, выложил? Большаков еще раз оглядел могучую, неуклюжую фигуру Кур­ ганова. — Осталось немного, Фрол... Но осталось самое главное. Осталась Клашка. '— Об ней уж говорено. — Д а нет. Еще и не начинали. Ты знаешь, что ее баптисты в свои сети затягивают? — спросил спокойно Захар. Курганов вскинул голову. — Что?! Клашку? — и усмехнулся. — А тебя они еще не пробова­ ли охмурить? — Ты напрасно смеешься. Никулина уже в молитвенный дом ходила. — Это Клавдия-то? Д а ты... в своем уме?! — воскликнул Фрол. — Я-то в своем. А вот ты... Ты ее прямо в эти сети и толкаешь. — Я... Я?! — Фрол растерялся. — Ну, знаешь! Не много ли на себя берешь?! Митьку в чем-то обвиняешь, меня... Прокурор выискался! — Я не обвиняю. Я пытаюсь объяснить тебе... — А что мне объяснять?! Что меня убеждать в том, чего нет?! З а ­ чем меня, как мальчишку, тыкать... Д а и вообще...Я ск а з ал — уйду к ней. И какое, в конце концов, твое дело?! Ты живешь — живи. А я уж как знаю... Разбушевавшись, Фрол кричал все сильнее, все бессвязнее. Захар давно сидел з а своим столом, глядел на Курганова с жалостью. Видимо, Фрол увидел, наконец, этот взгляд и постепенно утих. А З а х а р все глядел, глядел на Курганова. Так прошло минуты две-три. — Ладно, Фрол, кончаем, — устало произнес Захар . — Сейчас ты, вроде, ничего не в состоянии понять. Но я тебе все-таки скажу... Потому что в самом деле — вряд ли еще когда удастся все высказать с глазу на глаз. Я тебе скажу , а ты потом... когда придет к тебе разум, все перева­ ришь и, я верю, поймешь. Ты поймешь, какую ты заварил с Клавдией ка ­ шу, куда ты ее затащил . Судьба у женщины не сладкая. Может, такая судьба, что горше и не бывает. Всю жизнь без мужа, который то ли был, то ли не был... Но она помнит, что был. И ждет, почти двадцать лет хранит себя для него... Видать, для счастья был рожден человек, а его, счастье это, отобрал кто-то. И вот... Чего же, истерпелась вся, изошла слезами. Ни ты, ни я не знаем, сколько она этих слез вылила... И вот показалось ей, что хоть на закате бабьих дней можно... этот голод, что ли, нестерпимый, обмануть... Отогреть немножко душу... — Зачем обманывать? — проговорил Курганов. — И зачем не­ множко? На ее век у меня хватит тепла. — Нет, Фрол, — покачал головой Большаков. — Тепла-то, может, и хватит... хватило бы, коли ты одинокий был. Но у тебя жена, а самое главное, — Митька, сын. Если ты д аж е уйдешь к Клавдии, то ненадолго. — Ты пророк прямо. — Не пророк я, а кажется мне так. Протрезвеешь, увидишь, что гу­ бишь бесповоротно Митьку. У него и т ак мозги набекрень съезжают, а тут и вовсе набок поползут. И бросишь Клавдию. Митьку этим уже не спасешь, а Клавдию- растопчешь окончательно. Тогда-то и подберет ее Пистимея. — До конца выложился? — спросил хрипло Курганов. _ Нет, — подумав, сказал председатель. — Ответь мне честно, Фрол Петрович, хочешь ты счастья для Клавдии?