Сибирские огни, 1963, № 11

Когда Митьке исполнилось пять лет, она купила ему глиняный бо­ чонок-копилку, позвала на огород и сказала: — Вот копилочка, а вот тебе денежка. Брось-ка денежку в эту щелку. Митька взял пятак и спустил в копилку. Монета глухо звякнула внутри бочонка. — Ну? — спросила Стешка. — А что — ну? — в свою очередь спросил Митька. — Как звенит, слышишь? — Ага... — Вот так... Когда появится у тебя д енежка — найдешь ли, сэконо­ мишь ли на чем — вот сюда бросай. Потихоньку накопится мно-ого. Вы ­ нешь и купишь что-нибудь. Что тебе надо? — Куклу, — сказал Митька. — Зачем тебе кукла? — А дядьки Никулина Зинка все плачет и плачет. Я отнесу ей... — Вот это зря. Ты принесешь, они посмеются: вот дурачок какой.. Ты лучше сбережешь денежки, да накупишь конфет. Мно-ого, целый ме­ шок. Только рассказывать никому не надо. Зароем , давай, вот тут ее. И отцу не говори. Появится денежка — приди тихонечко сюда и сбрось. Сбросишь — и прикрой копилку... А придет время, и люди удивятся — откуда у Митеньки столько денег. Теперь у Митьки была своя тайна. Мать помогала ему охранять ее. По мере того, как Митька подрастал, Степанида незаметно меняла свои приемы и методы воспитания. Что же, она была неплохим воспи­ тателем. Учился Митька до третьего класса плохо, едва-едва не попадал во второгодники. Когда начал ходить в третий, Степанида сказала: — А учиться, Митенька, надо старательно. На «хорошо» д а на «отлично». — Сама поучилась бы на «отлично»-то... Памяти нету у меня. — А все-таки — надо. Ученым да грамотным-то вон как хорошо. Смотри на З ахара Большакова. Председатель, всегда в кошевке ездит да распоряжается. А неученые навоз коровий чистят. Соображаешь? Степанида зорко наблюдала за ученьем -сына, и он помаленьку вы­ правился. Оказалось, что способностей Митьке не занимать. Уже четвертый класс он закончил круглым отличником и по весне принес домой по­ хвальный лист. — Добро. Молодец, -— сказал Фрол, потрепал сына по голове, от ­ вернулся и тут же забыл. Неся домой похвальный лист, Митька ожидал не только похвал, но и восторгов и, конечно, подарков. А тут всего д ва равнодушных слова... На ресницах у Митьки нависли слезы... — Ничего, ничего, сынок, — успокоила его Степанида. — Отец-то наш — неудачник. Не везет ему в жизни. Все на конюшне да на конюш­ не. А много ли там заработаешь? Видишь, как живем — не шибко в большом достатке... Вот и загруб сердцем... З а то уж ты у меня в люди выйдешь. Ты у нас — единственная надежда... Говоря так, Степанида преследовала одну цель, а добилась д р у ­ гой... Если раньше Митька сторонился угрюмого отца, поглядывал на него с робостью, испугом, то теперь незаметно переменился, в гла з ах его при виде отца вспыхивали все чаще не то жалость, не то робкое участие, нежность. — Ты чего, Дмитрий, такой печальный? — спросил однажды Фрол, видя, что сын все трется вокруг него, не осмеливаясь заговорить.