Сибирские огни, 1963, № 11

ким и сегодня обладает Афанасий Лазаревич. Хотя знаем мы также, что здоровье у него уже «далеко не то», частенько отрывает его от письменного стола, от рукописи или книги, заставляет, особенно в ненастье, надевать защитные очки, меховые унты и шапку, не только в поездке, но и на городской улице и у себя в укромной Издревой. Все заметней годы откладываются изморозью на его висках, нелегкой ношей на широких, прочных плечах, замедляют походку... Однако, более примечательно в нем именно по-настоящему молодая, крепкая зарядка его таланта и творческой энергии, полная больших замыслов и увлече­ ний,—ведь и свое последнее, законченное как раз в этом году произведение, кото­ рым писатель взял на себя исключительной ответственности и огромной трудоем­ кости творческую задачу, он называет «Большим зачином», который обещает не только продолжение, но и новое, еще более широко развернутое восхождение и постижение. Должен сказать, что и вообще душевный, жизненный, творческий склад и облик Афанасия Лазаревича не только в эти знаменательные дни мне представ­ ляется несколько в ином, как говорят, разрезе, чем тот, какой принято применять в таких случаях, почему и говорить о нем хочется как-то обыденней, деловитей, что ли, чем это делается в поздравительных адресах и тостах. На протяжении трех с лишним десятилетий, что я знаком с Афанасием Лаза­ ревичем, почти непрерывно житейски и по-литераторски соприкасаюсь и сотруд­ ничаю с ним в нашей писательской организации, в «Сибирских огнях», несмотря на весьма малую разницу «в летах и стаже», я как-то привык с самого первого нашего знакомства и поныне всегда уважительно видеть в нем одного из самых, не скажу «старых», но солидных, вполне сложившихся, давно и плодовито рабо­ тающих в крупных жанрах прозаиков, старших многоопытных товарищей в на­ шей сибирской литературной среде. И складывалось такое представление, вероят­ но, не только потому, что А. Л. Коптелов действительно близко и непосредственно примыкает к писательскому поколению зачинателей и «огнелюбов» советской ли­ тературы в Сибири, входил в нее сразу вслед за В. В. Ивановым, Л. Н. Сейфулли- ной, А. А. Караваевой, В. Я. Зазубриным, в одном ряду со многими, ныне масти­ тыми литераторами-сибиряками, давно покинувшими родной край, но не порываю­ щими с ним родственных творческих связей. Но, очевидно, и потому, что этот по-сибирски крепко «скроенный и слаженный», по-крестьянски работя­ щий и хозяйственный, одаренный писатель-«самоучка» как-то сразу, хотя и без легкого и скорого литературного успеха и признания, начавший закладывать твор­ ческие глубокие, широкозахватные борозды и прокосы, поднимать и разрабаты­ вать мощные жизненные пласты,. — так же напористо и деловито занял и утвер­ дил за собою в литературе и читательском восприятии свое не «бойкое», но вид­ ное и, как принято у нас иногда выражаться, «ведущее» место и положение. И меня вовсе не удивляют, не кажутся преждевременными или незаслуженными био-библиографические эпитеты — «старейший сибирский» и т. п., какими задол­ го до юбилейных дат, едва ли не смолоду сопровождаются писательское имя и издания А. Л. Коптелова. Когда мне случается бывать на Горном Алтае или встречаться в другом ме­ сте с кем-либо из алтайских литераторов, да и просто книголюбов, после обычно­ го обмена приветствиями и новостями, а то и прежде всего меня непременно спросят: — А почему не приехал наш отец?.. Как сейчас чувствует себя, как пожива­ ет наш уважаемый учитель, самый большой наш новосибирский друг? И надо совсем не знать учтивой сдержанности и подкупающей непосредствен­ ности и искренности горцев в изъявлении своих чувств, чтобы в этих вопросах за­ подозрить равнодушную формальность. В этих почтительных словах и вопроса к алтайские литераторы и читатели выражают свое благодарное, для них глубоко значительное уважение к русскому советскому писателю, который своим творче­ ством и многообразной общественно-литературной деятельностью много и увле­ ченно способствовал и продолжает горячо помогать не только становлению и рас