Сибирские огни, 1963, № 11

Солдатские шрамы Прошло несколько дней, и Валя привыкла к трактористам... Плохо оборудован вагончик, теснота в нем невозможная. Бригаде-то путем и разместиться было негде. Ночами продувало его насквозь. Валя старалась следить за чистотой, мела, мыла, ставила в банках букетики голубых ургуек-подснежников. Для этих ребят она готова была сделать что угод­ но, лишь бы им получше было в поле... На рассвете зазвенел дождик по железной крыше. Бригадир поднялся, вы­ глянул из вагончика. В открытую дверь ворвался ветер, шум, плеск, на пол за­ шлепали капли. — Обложной. Дрыхните, ребята, делать нечего. — Значит, будем загорать весь день, — сонно проговорил Шурка на верх­ ней полке. — А то и несколько дней. Вот как зарядит, земля раскиснет и никакой трак­ тор не потянет, — откликнулся Валерий. Валя натянула на голову одеяло, с наслаждением свернулась кала­ чиком. Косой дождь горохом выстукивает о стенку вагончика. И разгоняет дремоту. Валя приподнимает кончик одеяла. Толкаясь, одевались трактористы и отрывисто переговаривались, что, мол, надоело в этом колхозе, что от такой жизни, как у них, бежать нужно... Когда они вышли, Валя быстро оделась и выскочила из вагончика. Дружки- трактористы привалились к стенке, курили за ветром. Шурка тонкий, высокий, тенористый, Валерий коренастый, крепкий, с сипловатым баском. — Что, бежать собрались? — сразу же напустилась на них Валя, возмущен­ ная услышанным в вагончике разговором. — Туда, где дело погромче, труба повыше? — А чего ты, понимаешь, взъелась? Мы не старики! — огрызнулся Вале­ рий. — Люди где-то живут! У них кино, театры, книги. А мы здесь в глуши, за­ бытые богом и председателем, вкалываем день и ночь. — Подождите, хлопцы... — Нам тоже хочется и потанцевать, и в кино сходить. Мы ведь не лодыря гонять хотим. Мы думаем податься на большую стройку. Может быть, мы там нужнее. И потом на стройке молодняка навалом. Скуки этой нет. — А кто же здесь останется? Чего жевать на стройке будете? — Да брось ты агитировать, Чунихина! — Шурка зло бросил окурок, по ветру рассыпались искры. — Тьма, грязь, дырявый вагончик, промасленная тело­ грейка, баланда, которая в рот не лезет, и работа, работа... — Я понимаю, ребята... — Погоди! А ведь я молодой. Молодой я или Нет? Что, под мазутом и не разглядишь? — рассерженный Шурка полез в карман за новой папиросой. — А я даже, черт возьми, моря не видел. Не видел, как растут яблоки, виноград. Я поч­ ти и не ел их. А ведь множество людей пасется в этих самых Сочах и Ялтах. Чем я хуже их? Почему я должен всю жизнь жить в этой глуши? Что я, у бога телен­ ка съел? Я отдал этой самой Калге двадцать лет своей жизни. Хватит! День и ночь ползаешь по пашне, и никто тебе спасибо не скажет. А Братск или Енисей... ‘О тех ребятах мир говорит! — Шуркин тенорок звенел. — Понимаешь, Шура... Понимаете, ребята, — в отчаянии и как-то умоля­ юще хватала их Валя за руки,— Хоть вы и говорите много правильного... По­ дождите, не прерывайте меня! Ну, как бы вам растолковать... Ну, вот, например, уходят в тайгу геологи. Комары, болота, дожди — представляете? Глухомань, холод, всякие лишения, неудачи, — представляете? Но все-таки они идут в тайгу. Неужели эти люди не могли бы найти спокойную, удобную работу? Могли бы. А они в тайгу идут. Почему?