Сибирские огни, 1963, № 11

Ревет по-медвежьи неуклюжий Трактор Иванович, прет напролом, все может сокрушить. Лемеха взрезают поле, отваливаются в бок пласты, пахнет весенней землей, голым багульником, бензином, машинным маслом. А черная, длиннющая полоса все шире и шире. И нет сейчас Вале ничего дороже ее. Вале нравится работать. Некоторые девчата удивлялись, как это можно лю­ бить колхозный труд. Да и вообще, пожалуй, работу. А ей жаль тех, кто не остав­ лял после себя черного, как ворон, поля... В семь вечера Валя окончила смену. Пьяная от усталости взошла на приго­ рочек. Вот оно, поле, вспаханное ею. Это по нему покатятся золотые, хлебные волны. Подумала так, да и заплакала. Стоит, смотрит, улыбается, а по щекам сле­ зинки бегут. Какое счастье, что на земле существует это Поле. И как это хорошо быть трактористкой! И еще ей нравилось работать с детворой и подростками, быть педагогом, только хорошим. И одно время сильно мечтала быть геологом. Й хотелось быть строителем, приехать на новое место и создавать город. Здорово! А может она поступит на архитектурный факультет. И машины ей нравились, и лес. В общем, — она была на распутье. Все ее влекло, все было заманчивым. Но — ничего, по­ ка работает в колхозе и два года учится в вечерней школе, она еще все поймет, угадает свое настоящее место, для которого родилась. А там — институт! Пока же работать и думать-раздумывать над многим. И что это у нее за «чудо-головуш- яа»? Нет от нее покоя. Все хочет узнать. Что же такое счастье? Некоторые думают: это все иметь. Иметь деньги, положение в жизни, разные вещи, быть любимой, жить спокойно. Братцы мои, и только?! Мало же вам надо. Счастье, по-моему, это не иметь, а создавать, жить для какой-то большой це­ ли. Это и есть жизнь: всегда стремиться к лучшему, идти вперед, вверх, как бы ни был крут подъем. Валин нлюч Но плакала она не только от счастья, плакала и от горя. Идет трактор, тянется, слегка дымится, словно горячая, как хлеб из печки, пышная борозда. Смотрит Валя то вперед, то назад Сбавляет, прибавляет ско­ рость. Все успевает она увидеть. А сколько передумается, перемечтается за день! Раздолье, ветер. По желтым, бурым падям распластались огромные черные прямоугольники пашен. Всюду в облачках пыли ползут трактора: пашут, боронят, сеют. В сиянии неба на одном месте трепещет жаворонок. А вон по пашне ходят два журавля. Поднялись, летят низко. А во-он, далеко-далеко на склоне сопки овцы, будто насыпанные сливы, игрушечный домик чабанов. Все это видела Валя и в то же время вся была настороже: на правильной ли глубине ведет пахоту, нет ли огрехов на поворотах? Она еще всего боит­ ся, еще работает не очень уверенно. И сменное задание никак не может выполнить. Но — ничего! Пройдет дней десять и она привыкнет. От мотора дышало теплом. Ее лицо покрылось испариной. Гусеницы лязгали точно текли непрерывным потоком кусочки металла. Валя взглянула на часы — пора обедать. Есть и правда хотелось Горячего бы супа! Душистого, дымящегося. Луку в него накрошить, перцу сыпануть. И большую горбушку хлеба взять. Теплого бы хлеба из русской печки. Чтобы короч ка хрустела на зубах...