Сибирские огни, 1963, № 9

Мельвилль нажал на кнопку приемника, стоявшего возле походной кровати, долго крутил ручку настройки, пока нашел то, что соответствовало его настрое­ нию: «Дивертисмент» Моцарта. Чистые, окрыляющие звуки наполнили каменную келью старого замка. Он раскрыл квадратное окно, хотя и было холодно. Взгляд, его упал на документы, которые он отодвинул несколько минут назад. Опять вих­ рем закружились мысли, напоминая о событиях, занимавших его уже несколько дней, с той самой минуты, когда полковник Гаррис поручил ему от имени коман­ дования дивизии возложить венок на могилу немецкой девушки. — Принесите завтра всю служебную документацию,— приказал полковник.— Посмотрим, в каком она у вас порядке! Полковник решил убедиться в его деловых качествах. Проявить твердость. Что ж, воспитание твердости, непреклонности в солдате — неизбежность. Хоро­ шо, пусть убедится!.. В тот же вечер Мельвилль взял все бумаги, чтобы прежде самому разобрать­ ся в них. Может быть, он действительно не годится в офицеры? Он по-настоящему и не знал, как его угораздило поступить в военное училище. Все произошло са­ мо собой. Прежде всего, конечно, традиции, фамильная гордость — еще бы, пра­ дед был' адъютантом у Лафайета! К тому же, военный психоз — газеты, радио,, телевидение, кино были полны супербомбами и сверхчеловеками, красной и жел­ той опасностью. Все вместе и решило судьбу, толкнуло на путь, который — так он полагал — совершенно не соответствовал его внутреннему убеждению, его существу. Прекрасно. Полковник Гаррис помешался на твердости солдатского харак­ тера. Но скорее это слабость! Слабость полковника, его, лейтенанта Мельвилля, слабость. Ведь то, что произошло, никак нельзя отнести за счет солдатских та­ лантов. Лейтенант оперся на руку и заслушался музыкой Моцарта. Она бередила душу и в то же время немного успокаивала. Просматривая документы, он неожиданно натолкнулся на первое из тех не­ объяснимых обстоятельств, которые взбудоражили его и не давали покоя. Мель­ вилль как-то не задумался вначале, когда установил, что сержант Джеймс в ми­ нувшее воскресенье поменялся дежурством с Бертрамом. В этом не было ничего необычного. Так случалось и прежде. На такие вещи лейтенант смотрел сквозь пальцы, проявляя известный демократизм к подчиненным. Но в то самое воскре­ сенье случилась беда с Эрной... В ушах снова звучали слова полковника Гарриса: «...толстых у нас, к сожа­ лению — к сожалению! — тоже более чем достаточно, и число их чрезвычайно быстро растет. Жрут, развратничают, пьянствуют...» Нелепость! Ему просто мерещатся призраки. И какое ему дело? Разве не ясно сказал полковник, что для него этой истории больше не существует? Конеч­ но, прямо он так не сказал. Конечно, нет... В тот вечер Мельвилль лег спать с твердым намерением забыть обо всем. Однако на следующее утро, встретив возле барака Бертрама, он спросил у него, почему они с Джеймсом поменялись в воскресенье дежурствами. — Не имею представления, зачем ему понадобилось,— ответил радист и зевнул, будто очень устал после ночной смены.— Билли меня попросил, а мне было все равно... Лейтенант не удержался и задал еще один вопрос: — А вы, случайно, не знаете, где сержант был в воскресенье? Бертрам удивленно пожал плечами. — Откуда я могу знать, господин лейтенант? Он куда-то уезжал... Спросите у него самого. Он сейчас придет. Мельвилль рассеянно моргал. «Да, да, конечно. Лучше спросить самого Джеймса».