Сибирские огни, 1963, № 9

Я не замечаю удара, но могу ручаться, что это был крюк справа. Слышен клацающий звук, и Зубрицкий оседает на парусину ринга. Д яд я Миша ухмыляется: — Крепко. Возвращаясь домой, Виктор возбужденно говорит о минувшем бое: — Как ребенка я его побил. Знаешь, ж а лк о , что не вместе нам с то­ бой на фронт. В один экипаж . Дали бы мы фрицам. В один экипаж. Это и на самом деле было бы здорово. Провожали его вдвоем — Ксения Федоровна и я. Виктор вошел в военкомат, а мы сели на ступеньки. Ксения Федо ­ ровна не плакала. Она только говорила о том, ка к ей трудно было вос­ питывать сына. Он с шести лет без отца. Голодали здорово. Какие у м а ­ шинистки заработки. Д а и с продуктами — где что достанешь? Послед ­ ние годы получше стало. И вот тебе — война. Витюшка и жизни-то как следует не видал. Но он вернется. Вот кончится война, и он обязательно вернется. И все будет хорошо. Мы, ждали часа четыре. Наконец Виктор вышел. Он был крайним слева в шестом ряду. Мать встала и сделала несколько шагов. Она хоте­ л а что-то крикнуть, но не смогла. Из сухих губ вырвался лишь невнятный шепот: — Витя... Витенька... Она рыдала беззвучно, вздрагивая всем телом. По иссеченным год а ­ ми щекам бежали дорожки слез. Скатываясь по высохшей шее за коф­ точку, они мочили материю, и она набухала серым, расплывчатым пятном. Несколько месяцев Виктор писал каждую неделю. Потом он выехал на фронт, а я эвакуировался с заводом в тыл. Переписка оборвалась. От Ксении Федоровны я получил всего два письма: в первом она пи­ сала: «Мне прислали похоронную. Витенька погиб. Но я знаю, что это ошибка. Что-то напутали. Он, наверное, не успел даже до фронта д о ­ ехать. Нет, они обязательно напутали. Я — мать. Если бы с ним что слу­ чилось, я обязательно бы почувствовала. Он, наверное, там. Только об этом нельзя писать. Поэтому он не пишет. А они напутали. Он вернется и все будет хорошо». Второе пришло около трех месяцев назад. «Милый Андрюшенька! Я не отвечала на Ваши письма. Не могла. Я долго, долго болела, и мне запретили писать. Они все скрывают от ме­ ня, что Витенька жив. Я знаю — вы мне скажете все. Вы мне об я зат ел ь ­ но напишите, где Витенька, а ему скажите, что я его все время жду. У ме­ ня очень болит голова, я скоро, наверное, умру. Но все равно — я жду. Когда он вернется оттуда, вы ему скажите, что я его так жд ал а , так жд ал а . Только он совсем, совсем не жалел свою маму...» Я ей написал, что все передам Виктору непременно. И он приедет к ней, когда вернется оттуда. Я не знал, что она подразумевала под словами «там» и «оттуда», но ра зв е это имеет значение? Тем более, что письмо мое вернулось. За смертью адресата. * * * Девушки, их разговор о Борьке и о войне напомнил мне эту историю. Я шел по ночному городу, входящему в Новый год. В год, до которого не дожил мой ровесник Виктор. Я пытался представить себе Борьку и видел его ясно. Особенно серьезное лицо, и на нем единой дугой — брови. Вне­ запно мне захотелось встретить этот Новый год наедине с памятью. Не помню, когда я вошел в квартиру, где уже пели «Бригантину». Знаю