Сибирские огни, 1963, № 9

как сквозь его правильные слова просту­ пает сухая, рассудочная логика человека, для которого самое важное соблюсти форму обязательства —• независимо от того, какой внутренней ценой эта форма будет соблюдена. Ради этого он готов выставить ложный мотив («...заболела, не могла выехать со всеми...»), сделать вид, что ничего не ¡произошло, лишь бы «загладить». Но в том-то и дело, что по­ сле всего, совершенного Нинкой, посту­ пить так, как будто бы ничего не случи­ лось, уже невозможно. Невозможно быть добровольцем без доброй воли. Костя этого не может и не хочет понять. Он по- своему любит сестру, желает ей добра, и тем разительнее выступает его душев­ ная прямолинейность. Логика позиции Косий дополнена и продолжена в пьесе коротким, но чрезвы­ чайно острым появлением на сцене его невесты Зины. Сам Костя в полном во­ сторге от своей .будущей супруги. «Зина человек очень справедливый, — говорит он Нинке. — И, знаешь, открытый та­ кой, прямой. Хороший человек...» Но прямота, увы, не всегда выглядит, как достоинство. Зина вторгается в общую комнату Нинки с ребенком и Кости как полноправная хозяйка — шумно, делови­ то и бесцеремонно. С порога она устраи­ вает ревизию всему хозяйству, корит Нинку за беспорядок, отдает распоряже­ ния, как бригадир на смене. « К о с т я . Теперь забегаем. Осрами­ лись мы с тобой, Нинка, всыпала нам Зина за наше цыганское житье. Почему, говорит, варенье не варили. З и н а (входит за ним). О холодильни­ ке тоже думать надо, по чужим холодиль­ никам тыкаться — одни слезы. К о с т я . Ну, не все сразу, Зинушка, не все сразу! 3 и н а. Я не говорю — все сразу. Я говорю — думать надо. Сходим-ка, Ко­ стя, в продуктовый магазин, чем сидеть сложа руки. Ты возьми эту сумку... Ког­ да человек сидит сложа руки, он, между прочим, только хуже размагничивается... А сама я эту возьму. И авоськ^... Чело­ век должен 'быть, как тоздик, прямой и бодрый...» Нечаянный афоризм Зины включен в один из основных лейтмотивов пьесы. С точки зрения человека прямолинейного и ограниченного, все просто, все ясно в жизни, и для самой трудной ситуации есть наготове привычная, удобная, про­ веренная мораль. Любопытно, что Зина так и не удержалась и после отъезда Нинки по-своему прокомментировала ее судьбу: «Вот уж, Костя, ты святой ка­ кой-то, что ли! Ну при чем ты? Почему ты не должен иметь покоя? Сама она се­ бе жизнь изломала, сама собой распоря­ дилась, тебя не спросилась... А могла бы посоветоваться со старшим братом... прежде чем без мужа ребенка наживать. Не бойся, устроится». Устами Зины здесь говорит ветхая мо­ раль, всегда обвинявшая женщину в рож­ дении внебрачного ребенка. Суд над Нин­ кой с точки зрения этой морали, с точки зрения прописей мещанской добродетели' не достигает цели. Этот суд некомпетен­ тен решать сложные вопросы современ­ ной нравственности. И .Панова не слу­ чайно внесла целый ряд снижающих, иро­ нических штрихов в характеристики тех персонажей, которые в завязавшемся диспуте вольно или невольно принимают точку зрения добродетельного мещанст­ ва. Гораздо более откровенно (и более прямолинейно) развенчивается в пьесе Пановой философия легкого отношения к любви, психология распущенности, пре­ небрежения нравственными обязаяностя- .ми людей друг к друцу. Герои, для которых безнравственность стала принципом, не стесняются декла­ рировать свои взгляды. Самое появле­ ние их в пьесе открывается декларацией. « В и к т о р . Что привлекательно? Привлекательна легкость, с которой к этому относятся. Мудрая, человечная легкость. Легкость призыва, легкость- расставанья. Люди дали друг другу кра­ сивые минуты... В а л е р и к . И никто по этому пово­ ду не поднимает шума. В и к т о р . И расстаются благодар­ ные. Г е р м а н (он слегка заикается). К-ко- му благодарные? В и к т о р . Друг другу, конечно. В а л е р и к . И судьбе, которая о них позаботилась». Голоса (Виктора и 'Валерика на протя­ жении почти всей пьесы звучат в уни­ сон, они дружно подтягивают друг другу, как бы красуясь своим доморощенным цинизмом. Их грязненькие поступки не­ замедлительно подтверждают всю низ­ менность их принципов, и даже «краси­ вые слова», которые они в обилии упо­ требляют, могут обмануть разве что не­ далекую Жанночку, которая сама испы­ тывает непреодолимое тяготение к тако­ го рода красивостям. Но в пьесе Пано­ вой в паутину красивых олов и «легких призывов» попадает не только Жанна, но и Нинка, натура, по мысли автора, го­ раздо более глубокая, искренняя, не тер­ пящая фальши. В чем же здесь дело? Может быть, кроме броской внешности и стильного вида, развязности, позерства, пошлого красноречия, в пленившем Нин­ ку Валерике есть еще хоть что-нибудь, что могло бы увлечь героиню драмы, а не просто недалекую девочку, слепо' жаждущую испытать утехи любви? Вопрос этот не праздный, ибо от его' решения зависит масштаб личной драмы героини, содержательность этой драмы, ее логическая и эмоциональная неизбеж­ ность. Валерик, как он написан Пановой, не оставляет места для серьезных заблуж