Сибирские огни, 1963, № 9

нами» — пьесой о юности военного по­ коления; (есть прямое продолжение про­ блематики, развернутой в романе «Вре­ мена года», где Панова впервые уловила симптомы нравственной болезни, возни­ кающей на почве пустой, бездеятельной, паразитической жизни. Наконец, в «Про­ воды белых .ночей» вошли вариации по­ этичной «ленинградской» темы, прозву­ чавшей совсем недавно в рассказах «Ва­ ля» и «Володя». Все эти мотивы свое­ образно объединены в новой пьесе. Нель­ зя сказать, что Панова расширила по сравнению со своей прозой жизненную сферу анализа. Но она сообщила некото­ рым характерам из молодежной среды ту определенность, ту достоверность объек­ тивно существующих явлений, которая может быть достигнута только в драме. Как художник Панова остается верна себе и в выборе излюбленных тематиче­ ских планов и в поэтике, в искусстве реа­ листического бытописания, составляюще­ го едва ли не самую сильную сторону ее таланта. Все проблемы, выдвинутые для диспута на сцене, вся философия бытия, которую автор пьесы с большим или меньшим успехам развивает ев борьбе и противостоянии разных характеров — все это неизменно вырастает из самых обыденных, массовых, повторяющихся жизненных ситуаций. Уже с первой ре­ марки взгляд зрителя устремляется вслед за ищущим лучом прожектора; «Высоко под крышей какого-то ленинградского дома он высветил простенькую комнату. В комнате девушка Нинка. Она собира­ ется в путь. Укладывает в рюкзак по­ следние мелочи — мыльницу, .кницу. Че­ модан уже уложен и стянут ремнем. Лампа горит неярко. Белая ночь смот­ рит в окно поверх крыш с антеннами и трубами». Для Пановой важно, что ее выбор — это выбор одного жизненного случая из многих; высвеченная из темноты обста­ новка простенькой комнаты ничем прин­ ципиально не отличается от той, что ря­ дом, и всех тех, что остались в тени. Да и героиня пьесы — Нинка — появляется на сцене в момент, ставший обычным. Тысячи людей собираются в путь, гото­ вятся ;к дальней дороге, начинают жизнь на новых местах. Это тоже стало своего рода бытом. О Нинке как раз не скажешь, что она решилась отправиться в путь под давле­ нием обстоятельств, вопреки своему же­ ланию. Нинка не в состоянии, правда, объяснить по телефону своей подружке, почему именно она едет и на сколько, но то, что она отправляется в дорогу с при­ поднятым, радостным ожиданием, чув­ ствуется по первым же ее репликам. «— Да вот ночь пройдет, и уеду. — Нет, не в дом отдыха, нет, не по турист­ ской путевке, нет, не в отпуск... — Ой, даже не знаю, Жанночка, на сколько. На­ долго! Может быть — навсегда, неизвест­ но. (Напевает). «Прощай, дорогая, вер­ нусь ли, не знаю...» Никакая не шутка, правда. — Далеко, в город Рудный. — Рудный. Не -слышала? А его еще строят, этот город. При Ооколовско^Сарбайоком комбинате. — Как тебе объяснить? Это почти на границе Казахской ССР и За­ уралья. Тургайокая степь. Да, Жанноч­ ка, такие дела. Поезд отходит (смотрит на часы) через десять часов. К половине восьмого собираемся на Московском вок­ зале. Целым эшелоном едем, все комсо­ мольцы. Организации 'будут провожать, с музыкой, торжественно...» Панова знакомит нас с героиней в тот момент ее жизни, когда выбор, казалось бы, уже сделан и остается только ждать на чемоданах решающей минуты. Выбор нешуточный. 'Как-никак, Нинка расстает­ ся с Ленинградом, из которого никуда не уезжала дальше Петергофа и Зелено- горска; здесь прошла вся ее жизнь, с са­ мой блокады. И если она с такой готов­ ностью отправляется навстречу новой своей судьбе в город, который только «еще строят», то перед нами, очевидно, натура решительная, горячая, отдающая­ ся целиком общественным импульсам и порывам. А может быть, Нинка сделала свой выбор вполне добровольно, но не вполне сознательно? Может быть, ее ув­ лекла .лишь внешняя ¡патетика призыва, торжество проводов на Московском вок­ зале, заманчивость дальней поездки в молодежном эшелоне и, наконец, вполне наивное, идеализированное представле­ ние о том, что ждет ее впереди? Обычно такие, слитком поверхностные для серь­ езных поступков стимулы, как раз и пло­ дят число людей, уезжающих на ново­ стройки под звуки торжественной музы­ ки, а обратно возвращающихся украдкой и с низко опущенной головой. Нинка, какой мы видим ее в экспози­ ции пьесы, вполне могла бы .разделить участь основной массы комсомольцев, уезжающих в Рудный. Она не потерялась бы среди людей активных, деятельных, знающих ради чего жить. Работа ее не пугает, трудности тоже, она познала их с малых лет, со времен блокады, когда ее ,и братишку Костю «разобрали по раз­ ным детским домам...». Нинку внезапно останавливает другое — обманчивый призрак счастья, пома­ нивший ее в прощальную белую ночь. Ожидание счастья, потребность в нем так переполняли ее душу, что одной нечаян­ ной встречи, одного нечаянного знаком­ ства оказалось достаточно, чтобы вся расчерченная линейкой по карте жизнь рухнула, как карточный домик. Так осложняется в пьесе Пановой ис­ ходная ситуация. Комсомольский эшелон ушел в Рудный, Нинка осталась в Ле­ нинграде. Ее драма — общественная и личная — завязывает основные узлы пьесы. Попробуем разобраться, насколько ре­ альны мотивы этой драмы, насколько глубоко они захватывают общие проти