Сибирские огни, 1963, № 9

Не дрова, а ксилофон! От поленницы к сараю Эхо скачет кувырком, Я играю, я играю На морозе топором. Уже здесь заметен один из основных поэтических приемов автора, умело ва­ рьирующийся и в других стихах: одушев­ ление, о ч е л о в е ч и в а н и е самого про­ цесса работы и вещей, предметов, обсто­ ятельств, с ней связанных. По утверждению В. Казанцева, его ли­ рическому герою знаком «трудовой, ра­ бочий, страдный, до костей проникший пот». Эти декларации подкрепляются убедительным поэтическим описанием трудового процесса, картинами работы, за которыми, как «за подрамником», угадывается и сам рабочий человек. Од­ но из лучших, на мой взгляд, стихотво­ рений — «Краны» — внешне представ­ ляет собой рассказ о том, как строился дом, как «неизменно утром рано, акку­ ратные всегда, два худых, высоких кра­ на начинали день труда». Дом рос, «как на опаре», «распрямлялся в полный рост» и, наконец, на голом месте «утвер­ дился, как утес». Само по себе такое описание не имело бы сколь-нибудь зна­ чительной художественной ценности, ес­ ли б поэт не сумел подать все это в нео­ жиданном психологическом ракурсе: И в соседстве с великаном, Осветившим все вокруг, Будто пара стариканов, Краны как-то сникли вдруг. В стороне, ссутулив спины, Свесив головы на грудь, Встали оба, будто сына Провожали в дальний путь. Столь же острым поэтическим гла- зом высмотрена глубинная суть жизнен­ ных и трудовых процессов и явлений в стихах «Новый дом», «Линия» и др. Есть у В. Казанцева и стихи иного плана. В них автора интересует динами­ ка созревания какого-то одного, сиюми­ нутного человеческого чувства, настрое-' ния, без приложимости его к конкретно­ му действию, поступку. И вот в такого- то рода стихах поэта чаще всего подсте­ регает неудача. Готовность схватить и зафиксировать рождение любого, пусть незначительного человеческого чувства, ощущения, настроения и т. п. приводит иногда В. Казанцева к мелкотемью, к вы­ делке лирических безделушек. Таково стихотворение «Между сосен тонких, ры­ жих», весь смысл которого умещается в таких заключительных строках: «Я на миг замру на лыжах — в тишине раз­ дастся вдруг учащенный сердца стук. Только это не от бега, а от сосен и сне­ га, от тропинок заячьих, от следов не знаю чьих». Никуда все-таки не уйдешь от истины, частенько игнорируемой: мелкая тема — убогая мысль. Некоторые стихи В. Казанцева просто невозможно принять: На этом белом-белом, Под этим синим-синим Мы остановку сделаем, Мы свой шатер раскинем. У сосен-исполинов, У их стволов зеркальных Мы будем, лица вскинув, Мечтать о дальних-дальних. И будут песни петы. И будет сон усталый. И на краю планеты Займется алый-алый. Что это — стихотворение или ребус? Да так, лирический пустячок, «глубокая философия на мелких местах». Неудачи В. Казанцева объясняются тем, что стихи его чаще строятся на от­ крытиях не смыслового, а чисто формаль­ ного порядка: не что сказать, а как ска­ зать. Поэта ведет за собой не смысловой, образ, а словесный, играющее, самоцен­ ное слово: Я иду, красиво лгу Про иву да про иволгу. Девчонка — зелень и наив. Ее волнует зелень ив И Т. Д. И Т. П. Самодельная игра словом, как тако-- вым, находится у В. Казанцева в связи с еще одной особенностью его поэтиче­ ской натуры, которая может плодить как достоинства, так и недостатки. Молодой автор находится сейчас в плену своей буйной поэтической впечатлительности.. Стихии окружающего мира целиком его- захлестывают. Из тем, которые ему предлагает природа и жизнь, он не мо­ жет выбрать темы значительные и истин­ но поэтические, а берется за первое, что подсказывает ему воспаленное воображе­ ние и стихийная жажда творчества. Мно­ гим стихам В. Казанцева явно недостан­ ет гражданского пафоса, социальной остроты, актуальности. Отсюда — столь многочисленные вариации и переложе­ ния на так называемые «вечные» темы, исполненные не без «технологической» виртуозности, но оставляющие часто чи­ тателя равнодушным. Поэтому-то сбор­ ник «В глазах моих небо» воспринима­ ется как обещание чего-то большего в будущем, обещание, подкрепленное не­ сомненным поэтическим дарованием ав­ тора. Обязанность каждого истинного поэ­ та —ни на минуту не забывать, «чем дышит мир» сегодня, жить «его бедой, его судьбой» (В. Пальчиков). Тогда по­ иск красоты будет плодотворней, значи­ тельней, напряженней. Тогда читателю станет ясно, ради чего ведется этот по­ иск, что хочет открыть и утвердить по­ эт в жизни, в мире, в людях, что меша­ ет еще этому утверждению прекрасного, «разумного, доброго, вечного».