Сибирские огни, 1963, № 9

Наконец, есть еще одно важное обсто­ ятельство. Тема минувшей войны замет­ но оживилась в искусстве последних лет. В художественном обращении к этой те­ ме открывается простор для постановки многих социальных, философских и нрав­ ственных проблем, волнующих человече­ ство в наше время. И важно, что моло­ дые поэты, рассказывая о детстве, пы­ таются тем самым, исходя из своего жиз­ ненного опыта и по-своему, осмыслить актуальную для современности пробле­ му войны и мира... Повседневная поэтическая практика свидетельствует, что тема Великой Оте­ чественной войны (а, значит, и тема су­ рового военного детства) далеко еще не «отработана» и что сдавать ее в «архив» нельзя. Я начал помнить Запахи акаций, Вкус хлеба черного И цвет слепящий неба В год поражений и эвакуаций, В дни бед И нарастающего гнева. Так пишет о вторжении войны в мир детства В. Порядим. Рассказывая о безвременно ушедшем, израненном войной детстве, поэты не стремятся дать полную его картину, ос­ ветить все его стороны и проявления. Мощный поэтический прожектор памяти выхватывает из глубины лет лишь наибо­ лее яркие и острые моменты — незажи­ вающие раны сердца. Часто в стихах встречающийся образ «хлеба войны», что был «тяжел, как глина, вязок», символи­ зирует беды и лишения, выпавшие на долю детей и женщин, оставшихся в тылу. Теплые, идущие от сердца слова уте­ шения и сочувствия находят молодые поэты, когда говорят о беспримерном подвиге женщины-матери в годы войны: Оно во мне. Недавнее былое. Я без отца поднялся и окреп,— Мне ль не понять, Какой тебе ценою Достался хлеб, Меня вскормивший хлеб. У героя В. Пальчикова горячая сы­ новья благодарность и признательность матери (ведь «никакою сдобой» сейчас невозможно расплатиться с ней за «чер­ ный, вязкий, тот» хлеб горьких военных лет) нерасторжимо сплавлена с чувством высокой моральной ответственности пе­ ред народом, все пережившим, выстра­ давшим и победившим. П. Маштаков, развивая ту же тему, рассказывает читателю о редких в то су­ ровое время деревенских свадьбах, ког­ да жениху на другой же день вручали повестку: А мать кричала: «горько!*, «горько!» — И горько было на душе... Но Катя пела в такт трехрядки И не склонялась головой, И гордо шла, чтоб стать солдаткой. Как знать? А может, и вдовой. Отцов своих, погибших в боях с вра­ гами, дети военных лет почти не помнят, а знают «больше по рассказам». Поэтому главными героями стихов о войне явля­ ются сверстники поэтов, их матери и сестры, в тылу сделавшие все возмож­ ное и невозможное для победы на фрон­ те. В. Порядин в стихотворении «Смех» психологически убеждающе показывает, как возрождается и утверждается чувст­ во уверенности в конечной победе над врагом в душе мальчишки, который «ду­ мал: жизнь — лишь слезы и печали и страшных похоронных ожиданье». В это страшное время, когда даже мальчишки «не смеялись, считая смех великим пре­ ступленьем», вдруг... грянул смех. Как вызов, он прозвучал «неслыханным про­ тестом» «среди кромешной ночи сурово­ сти». И мальчишка, рванувшийся было унять хохочущих девчонок, неожиданно опешил, увидев, как раненый солдат «вдруг потянулся к смеху, словно к све­ ту»: То, разломав неверия чугунность, Рожденная среди огня и дыма, В сердцах девчонок Пробуждалась юность, А юность ведь всегда непобедима. Воспоминания военного детства не яв­ ляются у молодых поэтов самодовлеющи­ ми, самоцельными. Они, как правило, служат ступенькой для лирико-философ­ ского (как у В. Порядина) или морально- этического (у В. Пальчикова и П. Маш- такова) осмысления жизненных явлений и событий. Часто невидимые, но прочные нити связывают эти стихи о недалеком прошлом с живой современностью, так как поставленные в них проблемы соци­ ального, философского и этического ха­ рактера злободневны и по сию пору. Великая Отечественная война была для нашего поколения первым уроком большой истории, определившим отно­ шение вступающего в жизнь человека к силам добра и зла в современном мире. Знаменательны в этом плане строки об­ ращения к Опанге Полин Лумумбе из стихотворения С. Козловой «Солнце бу­ дет светить!»: Помню я землю в снежной шинели, Взрывы, Сирен проклятую музыку... Помню: Тогда от горя чернели Лица у женщин русских. Цивилизованные, Белокожие, В тело ребенка вонзавшие штык,—