Сибирские огни, 1963, № 9

ва уловимой сказочности. Все тут полно манящей таинственности. Сны сбыва­ ются наяву-, и сама действительность яв­ ляется продолжением счастливых снов и исполнением задуманных желаний. Не­ даром о долгожданной перемене погоды ■еще прежде барометра сообщает обита­ телям Сосновки скворец Желтухин. Пти­ цы и животные здесь такие же действую­ щие персонажи, как и люди,— они дума­ ют, рассуждают. И это воспринимается как нечтц естественное в этом волшеб­ ном царстве счастливого детства. Ни од­ на мрачная черточка не чернит светлого фона. Все здесь кончается благополучно. Даже бедняка Артема сажают в клопов- ку не взаправду, это как бы игра, кото­ рую ведут взрослые: сажают и выпуска­ ют. И даже заволжский суховей в решаю­ щую минуту словно передумывает — и дождь вдосталь поливает иссохшуюся землю... Почему же все эти «невероятности» кажутся настолько правдоподобными, что люди видят в них чуть ли не «докумен­ тальное описание» событий, происходив­ ших семьдесят лет назад в Сосновке? По­ тому что все они подчинены скрытым от глаза читателя художественным зако­ нам. И главный «законодатель» этой страны безоблачного детства — малень­ кий Никита. Какие же это «законы»? Случалось ли вам наблюдать, как по­ луторагодовалый ребенок впервые ока­ зывается летом на зеленой лужайке? Трава, которую привычно топчут взрос­ лые, представляется ему чем-то вроде джунглей. Он смотрит на нее опасливо, ступает несмело, высоко поднимая ноги. Он впервые в жизни открывает для се­ бя траву... Любой ребенок, по самой сво­ ей природе,— первооткрыватель. Он от­ крывает заново все — землю, огонь, де­ ревья, воду, времена года, рождение, смерть. В каком-то возрасте этот процесс происходит наиболее интенсивно, но в целом он длится многие годы, выходя да­ же за пределы детства. Художественная находка Алексея Тол­ стого в «Детстве Никиты» состояла в том, что это общее для всех детей психо­ логическое свойство он сгустил, сконцен­ трировал, заставив своего маленького десятилетнего героя на протяжении ка- кой-нибудь сотни страниц, а хронологи­ чески — за неполный год, сделать столь­ ко крохотно-огромных открытий, которых всякому другому ребенку с избытком хватило бы на долгие, годы. Уже в этом, конечно, есть большая мера условности, без которой не обхо­ дится подлинное искусство. Но «Детство Никиты» — не только произведение о начинающейся жизни, о ребенке и рус­ ской природе. Это — поэма А. Толстого о счастье непрерывного открывания ми­ ра. И именно безотчетный настрой на эти «условия», когда мы властью писатель­ ского таланта оказываемся в волшебной стране счастливого детства, и заставляет нас забыть о мелких будничных мерках и воспринимать «невероятное» как впол­ не естественное... О ,,сопернике“ прозаика А. Толстого и истории с ,,волшебным колечком“ Казалось, все, что можно было почерп­ нуть из новых источников о повести «Детство Никиты», было почерпнуто... Но, пересматривая архивные материалы, я обнаружил вдруг такие «сюрпризы», о которых следует рассказать особо. У какого любителя литературы не дрогнет сердце, когда он узнает, напри­ мер, что за пятнадцать лет до Алексея Толстого повесть «о том же самом», что и знаменитое «Детство Никиты», со­ бирался написать другой прозаик. Этим писателем была Александра Вост­ ром. Среди куйбышевских бумаг Александ­ ры Леонтьевны есть толстая тетрадь, в черном клеенчатом переплете, озаглав­ ленная «Материалы и наброски». Это од­ на из нескольких ее «рабочих» тетрадей, которые так или иначе ведет каждый пи­ сатель. Там есть записи, сделанные 11 июля 1905 года. Сначала шло следую­ щее: « Д е т с т в о Ле ши » . Описание. Приключение с гуслями, «кулачок не дурачок». Терпеливость в физичес. отношении. Ожоги и порезы. Друзья: кот и собаки. Как он отгадал, кто кричит в пруду. Товарищи мальчи­ ка. Битва снежками, битва арбузами и яблоками. Фейерверк. Спектакль в саду. Лошадка. Езда верблюдом. Гоняние та­ буна верблюдов. Катание на масленице на верблюдах. Поездка на почту верхом. Торговля яблоками. Лодка. Учитель Арк. Ив. Работа в кузнице. Работа на молоть­ бе. На подсолнухах. Хорошенькая дерев, девушка. Уроки с матерью и отцом. Елка в деревне и литер, вечер. Мишка белень­ кий и Мишка черненький. Сашок, драка с Сашком. Спанье на открытом воздухе. Ночевка в поле на работе... Провал под лед. Купанье. Первое ружье и первая во­ рона. Школа в городе. Саратов. Школа. Возвращение в деревню. Немка и приви­ дения. Поездка к родственникам]... дети и гувернантка... Стог сена, ночь и беседа о звездах...» Вслед за планом, который я привел почти целиком, несколько страниц в тет­ ради занимают записи эпизодов. Перед нами, конечно, самые первоначальные, только вчерне оформленные наброски предполагавшегося произведения, пове­ сти — по размаху плана. Но и по ним уже можно судить о многом. Бросается в глаза, что из событий дет­ ства Толстого Александра Востром тоже берет для себя только одну сторону, свя