Сибирские огни, 1963, № 9

мовладелец сам колол дрова и перекла­ дывал печи. Скудных доходов старику- вдовцу и дочери Шуре еле хватало, что­ бы свести концы с концами. Изредка Востром получал письма и другую кор­ респонденцию с воинскими штемпеля­ ми — от своего приемного сына с фрон­ та. Алексей Толстой был уже известным писателем. Гуревичу доводилось читать его военные статьи и очерки, печатав­ шиеся тогда в «Русских ведомостях». Знакомство с Бостромом не оборва­ лось и после того, как Гуревичи съехали на другую квартиру. Вскоре затем начался круговорот ре­ волюционных событий... Где-то за грани­ цей, в эмиграции, мыкался Алексей Тол­ стой, сам себя забросивший на чужбину. А Алексей Аполлонович стал сторожем яблоневых садов, за Самарой. Завел ко­ зу да там, в сторожке, и жил- В городе он появлялся редко. С бородой, чуть не до пояса, в длинной домотканой рубахе, с палкой в руках. Его сопровождала ставшая ручной коза... Умер он в голод­ ном 1921 году в городской больнице от воспаления легких... Из дальнейшего рассказа Якова Са­ муиловича получилось, что, умирая, Востром все свое нехитрое имущество оставил приемной дочери Шуре — Алек­ сандре Алексеевне Первяковой, двадца­ тидвухлетней девушке, которая работала воспитательницей в детском доме. Был там и большой ящик с бумагами, какими- то книгами, старыми письмами, фотогра­ фиями, с лежавшим там же потрепанным портфелем, где держали документы. Сло­ вом — с реликвиями, которые многие де­ сятилетия накапливались и бережно хра­ нились семьей. Осенью 1923 года А. Первякова пере­ езжала из Самары в Баку. По старой памяти завезла и оставила на время этот ящик у Гуревичей. Ящик со всем содер­ жимым был водворен в сарай, . завален какой-то рухлядью. И все про него за­ были... По редкому стечению обстоятельств, «погребение» куйбышевского архива поч­ ти совпало с другим событием — 1 авгу­ ста 1923 года, сойдя с парохода, ступил на родную землю вернувшийся из эмиг­ рации Алексей Николаевич Толстой. — На старый ящик с бумагами мы на­ толкнулись только в начале войны, когда готовились к возможной эвакуации,— продолжает свой рассказ Яков Самуило­ вич.— Знал ли я о приезде Толстого в Куйбышев в феврале 1942 года? И об архиве уже знал, и о приезде Алексея Николаевича! Сейчас вам все будет яс­ но... Как помнится, в те дни в областной газете «Волжская коммуна» печатались заметки о Толстом, о его выступлениях, беседы с корреспондентами. Вот я и ре­ шил встретиться с ним и все рассказать. Не поверите, у меня уже и пригласитель­ ный билет был на генеральную репети­ цию Седьмой симфонии Шостаковича, которая впервые исполнялась оркестром. Большого театра у нас в Куйбышеве. Сказали, что на ней будет и Алексей Ни­ колаевич. Он и был, и на следующий день великолепную статью о симфонии напечатал! И, наверняка, состоялось бы наше объяснение в театре... Но не повез­ ло мне. Бывает же — захворал! А когда поправился, он уже уехал. И больше в Куйбышеве не бывал. А сам я стар, в Москву не езжу... Так и пролежали у нас все эти письма до недавних пор... Тут я оборву на минутку нашу беседу с Яковом Самуиловичем. Следует уточ­ нить — кем был «забыт» куйбышевский, архив, историю которого я сейчас расска­ зываю. До недавних пор о нем не знала литературная общественность, о его су­ ществовании не подозревали даже в уз­ ком кругу специалистов. В этом смысле найден действительно забытый большой архив Толстого. Однако, и помимо Гуре­ вичей, были люди, которые знали и пом­ нили о злополучном ящике со старыми письмами... В первую очередь хочу на­ звать «законную владелицу» архива А. Первякову. Александра Алексеевна здравствует. Живет она в собственном домике, в по­ селке Кара-Чухур, что в двадцати мину­ тах езды на электричке от Баку. Но дома ее не всегда застанешь. Несмотря на пре­ клонный возраст, по нескольку месяцев в году — и уже на протяжении многих лет так — она плавает судовой фельдше­ рицей на нефтеналивных танкерах, со­ вершающих рейсы между Баку — Махач­ кала — Красноводском и Астраханью. Пожилая «плавмедик» Первякова — это приемная сестра Алексея Толстого, та самая «Шура», которая шестьдесят с лишним лет тому назад полугодовалым ребенком была удочерена Александрой Леонтьевной и А. А. Бостромом и кото­ рой, кстати, посвящено несколько теплых писем самого Алексея Николаевича, най­ денных теперь в куйбышевском архиве. Недавно я разговаривал с Александр рой Алексеевной по телефону. Кроме то­ го, она разрешила использовать письма, присланные ею в куйбышевский музей А. М. Горького. В итоге возникло не­ сколько существенных дополнений и уточнений того, что я узнал от Я. С. Гу­ ревича. Впрочем, они относятся только к периоду после осени 1923 года, когда Александра Алексеевна уже поселилась в Баку. ■— Через некоторое время, после отъ­ езда из Самары,— рассказывает А. А. Первякова,— я стала просить Гуревичей выслать мне фотокарточки и письма, так как я очень скучала. Но жена Гуревича в своих ответах почему-то обходила мол­ чанием мои просьбы... Я решила, что Гу­ ревичи отмалчиваются неспроста, что, возможно, с архивом что-то случилось, и перестала им писать... В .Куйбышеве после 1923 года снова побывать мне так и не пришлось... В 1937 году я работала