Сибирские огни, 1963, № 8

полминуты . Пузыри т а к и застыли , не полопавшись , розоватой с т е к л я н ­ ной шапкой. — Люди! Д а сам Устин-то живой ли?! — проговорил , подойдя к сан ям , Филимон Колесников и потолкал его в плечо. Устин заш евели лся , т яж ел о поднялся. П остоял , согнувшись, плетьми опустив руки, повел к р у ­ гом мутными гл а зами . И пошел домой , т а к и не р а згиб аясь , чуть не по зем л е волоча руки. Если бы Петр И ванович все это видел , он подивился бы поведению Устина еще больше. Но объяснить его, конечно, не смог бы, к а к не смогли сд е л а т ь этого колхозники , толпившиеся вокруг околевш ей лош ади . И только одному человеку в деревне , возможно , было понятно все. Он, этот человек, видел , к а к зам ертво уп ал а лош ад ь возле конюшни. Он одним из первых п о д б еж ал к саням , молча гл яд ел , как поднимается из них Устин . Он молча проводил в зглядом у д ал яю щ е го ся М оро зова , а потом т а к ж е молча, не о б р ащ а я вним ания на г ал д ящ и х вокруг людей , н а гн у л ­ ся и с тал снимать с тепло го еще ж ер еб ц а сбрую . Но этот человек , Ф рол Курганов , ничего не ска зал . Он в зв али л на се ­ бя сбрую , потащил ее в конюшню. Глава двадцатая Притащившись домой , Устин М орозов уп ал на кровать , стоявш ую на кухне, и пролеж ал , не ш евелясь , несколько часов. Ему все ка залось , что над деревней до сих пор стоит злой и то скли ­ вый волчий вой, который он слыш ал сегодня ранним утром . С перва вой был слышен еле-еле , точно зверю кто-то легонько прищемил л апу , и он, повизгивая , пы тался освободить ее. Н о л ап у сж имало все сильнее , и зверь начинал чувствовать боль. В его крике появились теперь у г р о ж а ­ ющие нотки. Он, наверное , уж е по -настоящ ему дернул свою л а п у раз , другой . Однако почувствовал еще большую боль , и волчий голос с т ал н а ­ ли в аться , набухать тяж е с тью и злобой. П ослыш ались в нем упругие пере ­ ливы , постепенно п ерераставш ие в зловещ ее рычание< Но лапу сж им ало все сильнее и сильнее, боль пронизы вала в о л к а , очевидно , насквозь — с головы до хвоста. И н ад деревней висел у ж е не просто волчий вой, а сплошной осатанелый звериный рев. В олк крутился , наверное , на одном месте, пытаясь освободить свою лапу . Вокруг летели ком ья твердого снега и м ер злой земли , но л а п у кто-то д е р ж а л н ам ер тво , и, чтоб освободиться и уйти , ее можно было только перекрутить, оторвать , но не выдернуть. И зверь перекрутил бы, о тор в ал , если бы не эта боль, пронизывающ ая все тело , отним ающ ая все силы . Силы эти убы вали с каж дым мгновением , с к аж дым движ ением . Звериные силы убы вали , но рев не о сл аб ев ал . Он, наоборот, н а к а л я л ­ ся все сильнее и сильнее , к а к н ак аляется ж ел е зн а я болванка , сунутая в кузнечный горн: сперва д о кр а сн а , потом д о б ел а . Устин л еж а л и д ум ал , что волчий вой никогда не прекратится , что вот т а к и будет и будет висеть звериный крик н ад деревней: весь день , весь в е ­ чер, всю ночь, целый год, всю Жизнь... П отому что волчью л ап у сдавли - *в а т ь не переставали . Д о с ти гая сам ой яростной и отчаянной ноты , вой переламы вался , шел на убыль . Но тут ж е поднимался -снова и снова , к л о ­ коча жуткой в своем бессилии яростью ... ...По комнатам неслышно ходила Пистимея . Время от времени она при саж ивал ась где-нибудь, ш елестела страницам и евангелия , в зды х ал а , становилась на колени , начинала ш ептать молитвы .