Сибирские огни, 1963, № 8

тимо с поэтизацией корыстных интересов. Тем весомее вывод, который делает кри­ тик — «героика искусства социалистиче­ ского реализма прекрасна своей целью — освобождением человечества от ига эксплуатации и гнета, лжи и насилия. В •единстве борьбы и цели пробуждается великий героизм, вырастают подлинные герои». Е. Добину присуще завидное умение заинтересовывать читателя ходом своих рассуждений. На широком материале рус­ ской классической, советской и зарубеж­ ной литературы он прослеживает тенден­ ции в изображении героя. Проследив на многих примерах, как «неразрешимый конфликт героя и массы проходит по литературе прошлого», ав­ тор задается вопросом: кто же на правах героя пришел в литературу социалисти­ ческого реализма? К ответу на него мы подготовлены всем ходом размышлений Е. Добина: «На этот вопрос дала ответ — новый ответ — не эстетика, не критика, не теория литературы. Ответила история. И вслед за ней искусство. Да, «действи­ тельность рядом с нами, руки ее у нас на плечах». И в этом благотворная, движу­ щая сила нашего искусства». И в том, что героем нашей литературы стал обычный человек, — подчеркивает критик, •— «в этом ее богатство, мощь, гордость». Высокой оценки заслуживают статьи, вошедшие в раздел «Герой». Каждая статья посвящена конкретному анализу произведений того или иного советского писателя, и в то же время каждая статья по-настоящему проблемна. Е. Добин на материале, казалось бы, частного факта делает широкие теоретические обобще­ ния, подчеркивающие своеобразие и но­ ваторство литературы социалистического реализма. В анализе «Всадников» Ю. Яновского, «Людей из захолустья» А. Малышкина, стихов Ольги Берггольц, повести В. Пановой «Сережа», романа Д. Гранина «После свадьбы» и произве­ дений других писателей привлекает на­ стойчивый поиск критика тех сокровен­ ных единственных связей между содер­ жанием и формой, которые диктовали авторам то или иное художественное ре­ шение; исследование обогащено тем, что ведется на широком литературном фоне. Сказанное не означает, конечно, что в этих статьях нет частностей, вызыва­ ющих желание поспорить. Думается, что в яркой статье «Охотники за микроба­ ми», убедительно показывающей бога­ тый арсенал изобразительных приемов И. Ильфа и Евг. Петрова, критик неправ, относя рассказ «Счастливый отец» к разряду тех, в которых «отсутствует ши­ рокая тема и осмеиваемые объекты — безобидные чудаки... персонажи не су­ ществуют реально, они бытуют в жанре, а не в жизни». На самом деле сатирики здесь наносят „двойной удар. Одна мишень — смешное тщеславие Сундучанского, который не может полностью вкусить счастье от­ цовства, не похвастав своим сыном перед людьми, в сущности, и далекими, и со­ вершенно равнодушными к факту при­ бавления семейства Сундучанских. Вто­ рая, главная мишень — сотрудники Сун­ дучанских. Равнодушные, как сундуки, они ни на минуту не хотят отвлечься от текущих дел, ни одного сочувственного слова не слышит от них «счастливый» отец. И только, сочинив объявление о создании «бригады по обследованию ре­ бенка Сундучанского», он добился при­ хода сотрудников к нему домой. Вывод очевиден — иные до того привыкли к казенным словам бессмысленных объяв­ лений, к нелепым комиссиям, к штампо­ ванным ярлыкам, что просьба живого человека их не трогает. Им органически чужда чуткость, даже самое элементар­ ное внимание к людям. Но то, что обле­ чено в привычные, казенные формули­ ровки-шаблоны,— их вполне устраивает. В этом рассказе налицо и «широкая тема» — противопоставление живого де­ ла формализму, и «осмеиваемые объек­ ты», совсем не являющиеся «безобидны­ ми чудаками». Остается добавить, что мерка «бытует в жанре, а не в жизни» вряд ли без существенных оговорок при­ ложима к сатире (вспомним хотя бы щедринского Органчика). Другими сло­ вами, правдоподобие бытового плана в сатире ничего не решает. Да, не всегда соглашаешься с крити­ ком, но всегда с интересом следишь за ходом его мысли, за строгой цепью дока­ зательств. Это —- бесспорное и большое достоинство книги. Е. Добин исследует характеры лите­ ратурных героев «изнутри», придирчиво проверяя, насколько правдив, аргумен­ тирован данный поворот сюжета, отвеча­ ет ли он обстановке, нет ли здесь «ав­ торского произвола». Такой метод позво­ ляет лучше постичь диалектику характе­ ров, их становление. Есть у Е. Добина тема, особенно близ­ кая автору. Ей посвящены статьи, вклю­ ченные в раздел «Сюжет». Доскональ­ ное, что называется, знание очень широ­ кого материала, точность «прицела», ар­ гументированность выводов отличает эти работы. Как известно, именно категория сюжета давала формалистам более всего поводов «обосновывать» свои взгляды, доказывать, что этот компонент произве­ дения играет лишь формальную роль. Пафос всех статей Е. Добина о сюже­ те — в мысли о том, что сюжет — это концепция действительности. Сюжет не нейтрален, подчеркивает критик, ибо в нем слиты и отражение объективной дей­ ствительности, и отражение взглядов ху­ дожника. Надо ли особо оговаривать, как важна такая постановка вопроса в дни, когда мы пристально оглядываем наше литера­ турное хозяйство, отделяя полновесные