Сибирские огни, 1963, № 7

— Клавдия! Никулина!! — воскликнул вдруг Корнеев, перебивая председателя.— И ты здесь?! Вот это... Это уж не филармония, а, как вы­ ражается твой отец,— целая трансляция. Ну-ка, Захар, нет ли тут еще кого из членов нашего правления... Никого из членов правления колхоза в комнате больше не было. А Клавдия Никулина, бригадир огородниц, действительно, опустив голову, сгорая, видимо, от стыда, сидела среди старух. Впрочем, кроме Клашки и старух, тут находилась еще дочь самой Пи- стимеи. Прижавшись в уголке, закрыв до половины лицо платком, Вар­ вара тупым и безнадежным каким-то взглядом глядела в черное окно. — Так...— Захар тяжело переступил с ноги на ногу.— Пистимея М а­ каровна, поговорить надо. Давайте... А помолитесь завтра... — А я вот что скажу вам, касатики,— строго поблескивая голубы­ ми, чистыми даже в старости глазами, проговорила Пистимея, выпрямля­ ясь.— По какому такому праву вы... вломились сюда? Слава богу, по со­ ветским законам мешать богослужениям запрещается... Тогда Большаков жестко проговорил: — А сегодня — помешаем. — Кончайте свои молитвы, живо! — Колесников шагнул было к сто­ лу, но Большаков удержал его. — Мы будем жаловаться,— предупредила Пистимея. Большаков погладил усы, снял фуражку. — Кто тебе запрещает? А сейчас, в самом деле, кончайте... Ты зна­ ешь, я не полезу в те ваши дела, куда не положено. Пистимея это знала. Она обиженно поджала высохшие губы, пробор­ мотала что-то невнятно. Старухи одна по одной зашаркали к выходу. Под­ нялась и Клашка. — А ты останься, пожалуй, Клавдия,— сказал Корнеев. Когда все, кроме Пистимеи и Клашки, вышли, Захар прошел к сто­ лу, сел на табурет, отодвинул в сторону библию. Пистимея, торжествен­ но сложив на груди руки, стояла рядом, как столб. — Что это вы за песню тут пели? — спросил Захар простуженным, ничего хорошего не предвещавшим голосом. Вся строгость в Пистимеиной позе сразу как-то растаяла, хотя руки она по-прежнему держала сложен­ ными на груди. В глазах проступило недоумение. — Так, обыкновенная песня... божественного содержания. — Ты не юли, бабка! — вмешался Колесников.— Не об содержании пока речь... об музыке. — Никакой музыки у нас не было... — Пистимея, не притворяйся-ка! — чуть повысил голос Корнеев.— На какой мотив вы приспособили... божественное содержание вашей песни? Пистимея, наконец, опустила руки, беспомощно и чуть заискивающе улыбнулась старческой улыбкой, сбивчиво забормотала: — Так чего уж... мы уж... вроде похоже, правда... А мне невдомек... — Вот что я тебе' скажу, Пистимея Макаровна...— Большаков при­ стукнул кулаком по столу.— Все тебе «вдомек». Услышу еще раз эту пес­ ню — будем ставить вопрос о закрытии вашего молитвенного заведения. Поняла? — Как же, как же...— поспешно закивала головой пресвитерша. — Ты законы об религии хорошо знаешь,— усмехнулся Колесни­ ков,— когда-то ногтем в Конституции статью отчеркнула, которую мне Юргин в нос совал. Но и мы знаем условия прекращения деятельности всяких религиозных общин. И не позволим государственный гимн по­ хабить... — Господи, слово-то какое!