Сибирские огни, 1963, № 7

зи, тяжелые, скользкие ошметки глины летели из-под колес, падали на спины, на головы. Андрон Овчинников, встретивший председателя с аг­ рономом на станции, уныло сидел на передке, время от времени покручи­ вая над головой бичом и почмокивая губами. — Ну вот так, головотяп,—впервые за всю дорогу с горечью произ­ нес Захар. Большаков и Корнеев знакомы давно, около полутора десятка лет. Когда-то они вместе учились на курсах председателей колхозов. Затем Корнеев несколько лет возглавлял соседнюю ручьевскую артель, окончил заочно сельхозинститут. А после объединения колхозов бессменно работал главным агрономом укрупненного хозяйства. Они отлично сработались, понимали друг друга с полуслова, давно, стали друзьями. — Спасибо еще Григорьеву, он все-таки пытался объяснить, что к: чему,— откликнулся так же невесело Корнеев.— Кабы не он — мало-ма­ ло по строгачу с предупреждением, а то и... Шутка ли, головотяпство? — Помолчав, добавил: — Хороший, видать, человек, Григорьев-то. — А что, Боря, если мы с тобой и впрямь... того?'—спросил Захар.— Вот завтра перестанет непогодь, обьггает кукуруза, да и вымахает у всех в рост-полтора к осени? Вот уж разъяснят нам тогда... всем троим. — Н-да, риск. А вот у кого окончательно погибнет кукуруза, тем ни­ чего разъяснять не будут. От ближайшей станции до Зеленого Дола всего десять километров, но с лошади давно летели клочья пены. Когда показались огни деревни, мерин поплелся шагом. — Черт, Морозов не догадался за нами машину послать! — сказал в темноту Большаков. — Дождя в обед не было,— не оборачиваясь, ответил Овчинников.— Устин говорит — давай езжай, председатель больше уважает чистый воз­ дух. Ну, а мне что? Кнут в руки — и все сборы. — Интересно бы все же знать — что за «группа колхозников» та­ кая,— раздумчиво промолвил Корнеев. «Она, может, в одном лице, это «группа»,— подумал Захар, вспоми­ ная, как промелькнуло что-то в черных глазах Устина Морозова, едва он услышал недавно о распоряжений скосить кукурузу на силос. Подумал, но вслух говорить ничего не стал. Да и что говорить? Ну, не любит Захар этого человека, не сошлись они когда-то в чем-то. Из-за его религиозной сверх всякой меры жены ли, из-за нелюдимости ли самого Устина? Но вот и с Фролом Кургановым не сошлись. Отношения его с Фролом еще сложней. То есть настолько сложны, что Захар давно оставил попытку разобраться в них. Что ж, и Фрола подозревать в таком случае? Нет, не годится... Анисим давно перевез на другой берег, давно они ехали по та­ кой же раскисшей, как проселочная дорога, улице села. А Захар, неза­ метно для себя, все думал о Фроле Курганове, о его жене Степаниде, об их сыне Митьке. Д а , не разобраться в их отношениях. Может и лежал когда-то наверху конец ниточки, потянув за которую можно было размо­ тать весь клубок. Д а с годами кончик тот истерся, оборвался, время обка­ тало клубок, как камень-голыш. Хоть ногтем колупай, ножом скобли. Пыли наскоблишь, а кончика не найдешь. Очевидно, эта пыль и оседала всегда на сердце Захара, пощипывала каждый раз при виде Митьки, затягивала тоненькой холодной пленоч­ кой... Митька был первым и единственным сыном Фрола Курганова и Стешки. А мог бы быть сыном его, Большакова! Захар злился сам на се­ бя, а пленочка не таяла. Чем же виноват Митька, что не его он сын? И ведь парень как парень, озорной и смешливый. Правда, в шутках своих не знает края, смелый до дерзости. Но зато в работе отчаянный и неуто­