Сибирские огни, 1963, № 7

Он был Захару, да и всем остальным, как бельмо на глазу. Сколько гпо поводу этого религиозного гнезда он выслушал едких замечаний, не­ двусмысленных намеков и шуток. Как совещание в районе,, обязательно кто-нибудь в перерыве подденет Большакова. А что Захар Большаков мог поделать с молитвенным домом?! Он стоял — и все. Вот уже полтора десятка лет. До революции в Зеленом Доле была только православная церковь. Однако Захар знал тогда, что среди деревенских старух есть и около десятка баптисток. Д о самого окончания гражданской войны их не было видно и слышно. Но однажды старая-престарая старушонка Федосья Ла- гуткина зашла в контору к Захару, постукивая костылем по деревянно­ му полу: — Вот, значит, сынок... по ентому я делу, получается... Православно- го-то попа вытурили вы — да и бог с ним. А поскольку баптисты теперь того... тоже разрешенные советской властью, и поскольку опять же богу-то легче благословлять не каждую овцу в отдельности, а все стадо христово гуртом... мы, значит, и просим тебя, касатик, уж позаботиться... Не скоро, не враз понял Захар, что старуха просит не более, не менее, как похлопотать об открытии баптистского молитвенного дома. А поняв, выпроводил старуху ни с чем. Выпроводил — и забыл как-то об этом случае. Да и вообще не при­ давал большого значения деревенским религиозникам — мало ли осталось повсюду верующих, в Озерках вон православная церквушка до сих пор действует, многие зеленодольские старушонки иногда ездят туда молиться. Баптистки же поют молитвы дома, собираясь то на одной квартире, то на другой. Так прошло немало лет, началась и почти прошла Отечественная. И вот раз, другой, третий их песнопения стали доноситься из одного и того же полуразвалившегося дома, принадлежащего родственнице той самой Федосьи Лагуткиной. А потом оттуда на всю деревню посыпался стук топоров. Захар подвернул в глухой переулок на ходке полюбопыт­ ствовать, что за ремонт затеяла старуха. Однако возле дома его встретила не Лагуткина, а жена ушедшего на фронт бригадира Устина Морозова, голубоглазая Пистимея: — Вот, Захар Захарыч... Мы, значит, в Совет писали, в Москву... Нам и разрешили. — В какой Совет? Чего разрешили? — не понял Большаков. Несколько расторопных, незнакомых Захару плотников меж тем ловко отдирали полусгнившие тесины с крыши, выворачивали старые трухля-вые оконные коробки и тут же выстругивали новые. — Так в Совет по религиозным культам. Какой, слава богу, при пра­ вительстве организовался недавно. А то ведь несправедливо как-то. У православных есть свое начальство, а мы-то, баптисты, словно сироты какие. И заступиться за нас некому. А теперь-то... Разрешили вот, гово­ рю, в общинку нам организоваться и молитвенный дом открыть. Мы сло­ жились, да и купили этот домишко. Неказистый, правда. А ничего, под­ правим его. А ты... ты спроси там, в райисполкоме. Там бумага насчет нас имеется... И ему, Большакову, оставалось только тяжело усмехнуться. — Кончилось, значит, сиротство ваше? Воскресли родители? — неве­ село спросил он. Не понимал, не мог никак взять в толк Большаков, что же происходит в стране с религиозниками. Примерно в середине войны вдруг начали по деревням открываться церквушки и молитвенные дома. В 1943 году при Совете Министров СССР был создан Совет по делам русской православ­ ной церкви, а в 1944 — еще один Совет — по делам религиозных культов.