Сибирские огни, 1963, № 7

же все это было? В прошлом году, сразу же после приезда в Екатерин­ бург, у этих самых Казаровых, с которыми в хорошем знакомстве со­ стояли купцы Коробовы, был вечер. При знакомстве, в общей суматохе, старшая дочь Коробова отрекомендовала ее, Серафиму, так: «Это наша новая подружка Сима, приехала из лесов погостить к нам. Порядков здешних она не знает, так что уж повнимательнее с ней...» Повнимательнее... А никто даже простой вежливости не оказал. Сиде­ ла весь вечер в уголке, как дура, а все козлами прыгали вокруг этих неповоротливых купеческих дочек. Лишь когда вышла подышать и успо­ коиться от обиды на балкон, сзади неслышно появился долговязый угря­ стый сын старика Казарова, схватил за плечи, начал тыкаться в щеки и шею мокрыми горячими губами. И в ответ на звонкую оплеуху проши­ пел, как гусак, втянув голову в плечи: «Ах, ты... хамка лесная. Не думал, что и к таким с обхождением надо...» Глотая слезы, ушла с вечера. А на другой день к Мешковым пожаловал обидчик и униженно про­ сил у нее прощения. Затем приезжал сам Казаров, долго скрипел, изви­ нялся, расшаркивался, невнятно бормоча что-то о своей личной неучти­ вости. Из всех его слов Серафима запомнила только: «Что ж вы сразу не сказали, что вы... Как же-с, знаем, знаем Аркадия Арсентьевича. Д а и кто его не знает в здешних местах! Большой человек!..» Серафима простила, сама не понимая, почему. Казаровы устроили в ее честь самый настоящий бал. А потом все лето долговязый наследник старика таскался за ней по пятам, превращаясь иновда в самого обыкновенного лакея у всех на виду. И ей нравилось лакейство богатого человека, знавшего, что ее отец — гораздо богаче... Обо всем этом размышляла дочь Аркадия Клычкова, отдыхая на бе­ регу пруда после прогулки по селу. Пруд был выкопан прямо на усадьбе владельца рудников, за баней, и наполнялся водой из речушки. Огромный, заросший густым камышом, он отражал высокие плывучие облака и казался бездонным. Справа, метрах в десяти от скамейки, торчал из камышей нос какой- то лодки. Серафима сидела на скамейке, глядела, как играет рыба. Но мысли были далеко. Скорей, скорей назад, в Екатеринбург. Вот уж вытянется и без того длинная рожа Артамона, когда узнает про отцов подарок! От лакейского усердия язык на ветру высушит. Да и все остальные знако­ мые и подруги только ахнут от удивления, присядут... Но что ей теперь Екатеринбург? Впереди — Москва, Петроград!.. Обязательно, обязательно на следующий год — в столицу. А там, может,, после конца войны — Париж, Рим, Америка... У Серафимы захватывало дух, в груди сладко и нетерпеливо по­ станывало. — Вот-с вы где, Серафима Аркадьевна! — раздался голос Матвея Сажина.— А я искал, искал... Договаривались же рудники поглядеть после обеда. Аркадий Арсентьевич разрешили сопровождать, как и утром... Серафима досадливо поджала губы, промолчала. Сажин потоптался рядом, не решаясь сесть на скамейку. — Я все эти дни хотел тебе сказать, Симушка...— выдавил он нако­ нец, переходя на «ты»,—...хотел сказать, что... э-э... заждались... А также рады видеть тебя... очень и безмерно... 5 2 . «Сибирские о гни » № 7.