Сибирские огни, 1963, № 7

мать на Волгу к родным уехала, да поглядим на белый свет. Настенька, посылай-ка записочку дочерям Коробова, они уж заспрашивались про те­ бя. Шустрые девки у Коробова Анания, они тебе, Серафимушка, Екате­ ринбург наш славный наскрозь покажут снизу доверху. А ты, Арсентьич, не беспокойся, в полной сохранности твоя дочка будет... ...Не заметила Серафима, как и лето пролетело. Шум, блеск и раз­ ливное море радости с головой захлестнули ее. Вечера с танцами то у Меш­ ковых, то у Коробовых, то еще, еще и еще у каких-то знакомых. Ложи­ лась спать на рассвете, а то и позже, завтракали в четыре дня, обедали в восемь-девять вечера. Сперва смешно и страшновато было— вот бы уз­ нала тетка! — а потом понравилось. Модные губернские портнихи, ка­ танье на лодках по Исети-реке... А один раз были даже на лошадиных скачках. ...На Печору вернулась Серафима поздней осенью. Настасья оста­ лась в Екатеринбурге, отец более не пустил ее в скит. Еле-еле дождалась весны и по первой дороге снова укатила на целое лето в Екатеринбург, несмотря на слезы и заклинания тетки. В середине лета в городе появился отец. К Мешковым он почему-то не зашел, и Серафима решила повидаться с ним в гостинице, где он обычно квартировал. Открыв дверь в номер, она ахнула: измятый, всклокоченный, в ниж­ ней рубахе навыпуск, отец стоял среди огромной комнаты и махал отку­ поренной бутылкой, расплескивая вино. А вокруг него прыгали, кривля­ лись, визжали десятка полтора растрепанных полуголых женщин. Кроме них и отца, в комнате было еще несколько мужчин, среди ко­ торых она с удивлением заметила и Никодима Мешкова, и старика Коробова. — A-а, дочка...— грустно как-то сказал отец.— Ну что же, и ладно. Не сегодня, так завтра узнала бы когда-нибудь про это... Понимаешь, ро­ димая моя... рано или поздно — все равно помирать. Так уж пожить хоть. Я всю жизнь в темных лесах просидел. Теперь наверстать хочу, взять от жизнюхи, что еще можно. И тебе... И тебя в Екатеринбург вот... зря, ду­ маешь? Мы, Клычковы, не имеем титулов да званий, но пусть завидуют нам, пусть удивляются все! Власти-то у нас, может, побольше, чем у иных высокопревосходительств! Власть не в чинах, а в деньгах. Поняла? Пом­ ни это, дочка... Хотя... и то сказать: у тетки твоей тоже власть — ох, и крепкая!.. А я для тебя ничего не пожалею. Пользуйся! Скоро Москву те­ бе покажу, Петербург... Эй, музыку для КлычковыхН Ударил оркестр, сгрудившись в дверях соседней комнаты, задребез­ жали стекла. Серафиме было муторно, противно, она хотела крикнуть отцу в лицо что-то обидное, резкое, повернуться и убежать, но... не крикнула почему- то, не повернулась, не побежала. Она постояла немного, внимательно ог­ лядела притихших под ее взглядом мужчин и женщин, и чуть скривила капризные тонкие губы. Потом медленно повернулась, опустив голову, пошла на улицу, не за ­ мечая почтительно поддерживающих ее на лестницах швейцаров, не заме­ чая, как осторожно посадили ее на извозчика... И снова, как в прошлое лето, бездумно и весело потекла ее жизнь, понеслась в сверкающем вихре. Отца она больше не видела, хотя раза два читала в газетах о его скандальных попойках в гостинице. Читала и... и улыбалась про себя одними уголками губ. Бездумье кончилось осенью, когда она снова оказалась в скиту. «Власть не в чинах, а в деньгах. Помни это, дочка... И — пользуйся! Пользуйся!!» — начали и начали вдруг стучать в голове слова отца. Власть... Что это такое? Как ею пользоваться?