Сибирские огни, 1963, № 7

И. М о т я ш о в ВСЕ НАЧИНАЕТСЯ С ЧЕЛОВЕКА диннадцатая книга...1 Одиннадцатый раз Василий Фе­ доров созвал читателей к роднику своей поэзии на откровенную, дружески-дове- рительную беседу. Какой получится разговор? Сегодня особенно жарки споры о тра­ дициях и новаторстве. Вас. Федоров — по признанию многих, сугубо «традици­ онный» поэт — на анкету «Вопросов ли­ тературы» ответил: «Человек меняется. И для меня новатор тот, кто наиболее точно и полно изобразит его душевный мир». Мне хочется присоединиться к этим словам. Не надуманное стремление вы­ разить через экспрессию разорванных ассоциаций хаос империалистической «цивилизации» и таинство процессов, происходящих в расщепляющемся ядре. Не упорные попытки воздвигнуть новые поэтические сооружения из окаменев­ ших формул тридцатилетней давности. Отражение души меняющегося человека, его сегодняшнего, но устремленного в завтра внутреннего мира, причем отра­ жение не в искусственно сконструиро­ ванных, «смещенных» образах, а в ре­ альных образах чувственно воспринима­ емой действительности — такова суть истинного новаторства. 1 Василий Ф е д о р о в . Седьмое небо. Стихи и поэмы. Сов. пис. М.. 1962. Новые стихи и поэмы Вас. Федорова отчасти напоминают ёго прежние произ­ ведения. Та же ясная простота и гармо­ ническая слаженность строго-классиче­ ских форм. Те же .«вечные» темы: лич­ ность и народ, лицо века и характер времени, любовь к женщине и граждан­ ское призвание... Но разве можно сказать, что перед нами поэзия «банальных истин»? Ско­ рее, наоборот: суждения поэта звучат нередко как парадоксы. «Не удивляйся, что умрешь, дивись тому, что ты жи­ вешь». «Я атеист и поэт, я жалею, что бога нет». Мне думается, в основе кажущейся федоровской парадоксальности лежит не что иное, как пытливое стремление са­ мым пристальным образом вглядеться в современность, уловить ее действитель­ ный ритм и движение, помочь естествен­ ному отмиранию старых и рождению но­ вых истин. Есть в новой книге стихотворение, быть может, наиболее характерное для Федорова с точки зрения именно этой особенности: Отдам народу Сердце, руки, Но только пусть не говорят, Что я слуга народа. Слуги Всегда с хозяином хитрят. Здесь выразилось не только глубо­ чайшее уважение поэта к так называе­ мому «простому человеку». Сказалось ясное сознание того непреложного фак­ та, что «простой человек» давно уже пе­ рестал быть «простым».,, он давно уже прочно и самостоятельно стоит на ногах. Новые отношения, утверждающиеся между людьми подлинно свободными, равноправными и равно делящими ответ­ ственность за все творящееся окрест, не