Сибирские огни, 1963, № 7

пятнадцатого года на благословенном Урале изволил стать и появиться новый золотопромышленник... — Аркадий Арсентьевич Клычков,— подсказал Прохор Воркутин, когда Клычков на секунду приостановился.— Ура Аркадию Арсенть... —• Не-ет! — что есть силы заорал Клычков.— Серафима Аркадьевна Клычкова!! Вот теперь — ура-а! Но никто не закричал. Пьяная компания глядела на отца и дочь Клычковых осовелыми глазами, ничего не понимая. Серафима тоже пока не соображала, что к чему. Но у нее, кажется, перехватило дыхание. Перехватило до того, что ее маленький носик побе­ лел, а тонкие ноздри чуть подрагивали. — Однако постой, Аркадий Арсентьевич...— выговорил наконец кто-то.— То есть как все понять-разуметь? Замуж, что ли, дочь выдаешь и рудники вроде бы за ее приданым... — А ты попробуй посватайся,— вяло сказал Клычков и сел, начал ковырять вилкой в тарелке.— Если всего твоего капиталу на свадьбу не хватит, я добавлю уж... — Так как же тогда понять? — А так. Золотые рудники дарю ей на шпильки да шляпки... Поняли? Скажите всем — Клычков Аркадий подарил дочери золотые рудники на карманные расходы. Пусть весь Урал знает! Вся Россия!! Вот. А об при­ даном — другой разговор будет... когда время придет. И опять в зале установилась тишина. Ноздри Серафимы уже перестали дрожать, дышала теперь девушка легко и свободно. Она только что заметила сидящую рядом с отцом Дуньку-Стельку и внимательно глядела на нее, чуть удивленно приподняв брови. Клычков откинулся на стуле, повернулся к дочери, понял ее взгляд, махнул рукой: — Это ничего, дочка, прогоню ее сегодня. Матвей, а Гаврила-то Ка­ заков приехал? — Гаврила! —-тотчас крикнул стоявший у дверей Сажин. Вошел кряжистый, угрюмого вида мужик, перекрестился двумя пер­ стами, поклонился и молча встал рядом с Сажиным. — Ты вот что, Гаврила. Будешь теперь не на медных, а на золотых рудниках главным управляющим. Слышь? Казаков опять молча поклонился. — Семью перевезешь, будешь жить в этом доме. Понял? Для важ ­ ности. Только скажи, чтоб протертые диваны заменили. Гаврила отвесил еще один поклон. — Жалованья кладу вдвое против прежнего. Только чтоб держал у меня все тут! Как на медных... Гаврила сверкнул глазами, глухо вымолвил: — Уж будьте покойны, Аркадий Арсентьевич. — Все рудники чтоб пустили к зиме. Сколь капиталу надо вложить — вложим. Ступай. Да скажи кабатчику — пусть запрет заведение. Хватит водку задаром жрать. Гаврила поклонился последний раз и ушел. — Н-ну, дочка...— промолвил Клычков, тяжело встал, обвел мутны- \ ми глазами разопревших, ошарашенных гостей.— Чего глазами лупаете?! завидуете? Ну-ну-ка, кто из вас такой подарок дочери может... П-постой, погодите-ка, разлюбезные мои...— вдруг зловеще протянул он.-—Д а вы что, увва... ув-важаемые мои гостенечки?! Это почто вы «ура» не прокри­ чали дочери моей, как я желал, а?! Прошка-а! Воркутин, сын с-сукин!! Ты почто не кричал, спрашиваю?! — Так я, Аркадий Арсентьевич... От изумления голос перехватило. Я... ежели желаешь...— зелепетал купец.