Сибирские огни, 1963, № 7

просьбе селекционной станции направленных сюда «на стажировку». Им вместе было едва тридцать пять лет. Но комсомольцы оказались на редкость серьезны­ ми и боевыми. Особенно выделялась жизнерадостным, общительным характером Женя. Она поспевала всюду и в короткое время стала на станции всеобщей любимицей. В ту пору уж е начинала налаживаться новая жизнь в амурских селах. Ожи­ вилась жизнь и на селекционной станции. Из колхозов стали приходить за сове­ том агрономы, опытники: ученые делились с ними не только знаниями, давали се­ мена выведенных ими сортов растений. На полях колхозов стало возможным про­ водить массовое сортоиспытание, что намного ускоряло районирование сельско­ хозяйственных культур. Нет, ни Ж еня , ни Ганя Шаталов не пожалели о своем выборе. В лице Все­ волода Золотницкого и его жены они получили вдумчивых наставников. Чем-то приглянулись бездетным супругам и юные москвичи. Немногословного, несколь­ ко угрюмого Ганю Золотницкий определил к себе в «ассистенты» по сортоис­ пытанию, а Ж еня с радостью согласилась быть его помощницей по селекции. Со свойственной ей сметливостью она стала хорошо разбираться в научной литера­ туре и терминологии, проворно орудовала на делянках. Однажды селекционер показал своим помощникам делянку, на которой кус­ тились и буйно шли в рост побеги позаимствованной им в ближних колхозах и вы­ писанной из южных районов Приморья сои. — Нам предстоит нешуточное дело, — говорил Золотницкий, — южное ра­ стение сделать северным. Вы понимаете сложность этого? Нужно перебрать тыся­ чи растений, чтобы отобрать одно, исходить не одну сотню километров, чтобы на­ брести на нужный кустик. Откровенно говоря, без вашей помощи я и не мыслю осилить такую работу. — Что ж е особенного, Всеволод Александрович, — озорно встряхнула свет­ лой головкой Ж еня . — Переделал же Трофим Денисович Лысенко в 1929 году озимую пшеницу «украинку» в яровую. — Правильно! ■— подтвердил солидно Ганя. — Существо дела одно и то же: надо переделать биологию растения. Селекционер удивленно и обрадованно воскликнул: — И это вы знаете? Ну, тогда дело у нас пойдет... Соя, будучи растением южного происхождения, в течение тысячелетий при­ способилась к короткому дню, продолжительность которого в южных странах не превышает половины суток, а севернее Амура летом светло бывает почти до один­ надцати вечера — световой день длится почти семнадцать часов. Вот и балуется неженка, затягивая срок созревания до ста тридцати дней, становясь потом жерт­ вой непривычных для нее заморозков. Было установлено, что один и тот же сорт сои под Ашхабадом зацветает на 25-й день после всходов, под Ташкентом — на 31-й день, под Харьковом — на 47-й день, под Москвой — на 55-й день, то есть вдвое дольше, чем на юге. В амурских степях семена маньчжурских, украинских сортов прорастали пер­ вого июля, когда почва нагревалась до необходимой температуры — десяти гра­ дусов тепла. Созревало же растение в первой половине октября. А двадцатое сен­ тября было тут критической чертой — начинались губительные заморозки. Но опытное поле станции располагало сортом, который созревал немного раньше. Это была так называемая «амурская популяция» — пестрая смесь раз­ личных форм одного ботанического вида. Вот за него-то и взялся Золотницкий, поставив перед собой задачу — сокра­ тить вегетационный период сои до ста световых дней. Путем отбора и направленного воспитания Золотницкий и его сотрудники улучшили популяцию, заставили ее давать отлично выполненные бобы, то есть стручки, с полными желтоватыми зерн ам и 'за сто пятнадцать дн ей—на полмесяца раньше, чем привозные культурные сорта. Но это, конечно, не удовлетворяло Золотницкого.