Сибирские огни, 1963, № 7

•— Павлоны. В честь вас. Нейтральное излучение, вырабатываемое «камнями». Вы его начали исследовать первым... Павел встрепенулся. — Эти лучи?! И они уже используются? — Как видите! В этом откровении была радость и горечь. Каким могучим стал чело­ век, коль так молниеносно входят в технику наисложнейшие открытия! И в этом последнем есть и его, Павла, вклад. А горечь? Почему же все-та­ ки горечь? Сможет ли он равноправно жить в стремительном, неутомимом тем­ пе этого времени: новые открытия, теории, гипотезы и доказательства — все новое, новое и новое... Угнаться ли ему? Догнать ли? А для них — это размеренный темп будней. Ночь в Паласе Наблюдений оставила 'после себя смутное воспомина­ ние о чем-то необыкновенно грандиозном, таком, что он вряд ли сможет постичь. И когда они, возвращаясь, парили над океаном, Павел больше не просил опускаться в бушующие волны или же взлетать вверх, чтобы луч­ ше оглядеть водную ширь. Ему было все равно. Раньше он никогда не ощущал одиночества... 3 Киев... Здесь прошло детство Павла, наступила юность, отсюда начался путь в неведомое. Владимирская горка. Памятник Крестителю. Одно это место оста­ лось прежним, тихое, все в зелени, и Днепр перед глазами... Как и рань­ ше, здесь много туристов... Бесконечно далеко ушло это «раньше»! В эти минуты ему до слез хо­ телось, чтобы оно' вернулось и все оказалось только оном. Но явью была июльская жара, и голубой Днепр, и запах листьев, и мертвая тишина го­ рода — тоже реальность. И вдруг неудержимый смех. Павел вздрогнул... И только в эту минуту заметил девушек. Их было трое. В ярких красоч­ ных платьях они стояли на самом краю обрыва. Там, покрытая яркой зеленью, гора падала к реке. Он не улавливал значения радостных воз­ гласов. Но понял. Этот утолок Земли — единственный кусочек его про­ шлого. А для них—общение с далекой молодостью мира. Давно ушедшая эпоха для тех, кто приходит потом, не оставляет ни тоски, ни сожаления. Только этап на вечной дороге Борьбы, одно устремленье вперед, подвиги и чистота желаний. Все остальное сметает время. Павел спустился на Крещатик и медленно двинулся к Университету. Родные, бесконечно дорогие стены. Портреты. Его, Павла, и Саши. Потом большая фотография дочери — Людмилы Павловны Зарецкой, доктора физико-математических наук, заведующей кафедрой теоретической физи­ ки. Очень худенькая белокурая женщина. Люди, наверно, говорили, что она похожа на него. Эта женщина — продолжение его жизни. Где они, его потомки? Затерялись в течении веков. А он задумался перед ее порт­ ретом. В огромной аудитории полутемно и прохладно. А за стенами здания — зной. «Жнива», — говорили когда-то. Павел поднялся на. кафедру. Сколько раз он стоял здесь? Говорил о парадоксе времени, об относи­ тельности длин... И вот сейчас он опять за кафедрой. А говорить некому и, наверно, нечего. Он сказал уже все, что мог, что должен был сказать. 125