Сибирские огни, 1963, № 7

Со всеми ними трезвыми Захару, конечно, было бы не справиться. Но пьяных он раскидал их, как мешки с мукой, отшвырнул крепче других вцепившегося Демида, оставив в его руках кусок рубахи, и выскочил с подворья. — И Марью-потаскуху тоже — в шею! — орал взбешенный Фи­ липп.— Аниска, поддай, говорю, своей ухажерке! Она слюной-то на тебя исходит — всем известно. Вдарь по шарам ее бесстыжим! — За что? — спросил Анисим. — За насмешку... Он, Захарка-то, ка-ак меня... А она: заплатила бы за тебя, Захар, да тоже не заработала... И только теперь Анисим увидел заплывший Филиппов глаз. — А-а...— махнул рукой Шатров.— Если уж обидно тебе, что бес­ платно фонарь подвесили, я заплачу... — Анисим! Чо городишь?! — заворочал глазами Филипп. — А-а...— еще раз протянул Анисим.— А ты, Марья, смелая... хозя- ину-то эдак! За это погуляю с тобой сегодня ночку. Приходи на Светлиху к вечеру. — К пьяному-то...— подняла на него глаза Марья, но тут же опустила их. И, никого не стесняясь, прибавила: •— К трезвому вот приду. — А трезвый-то я, может, и не позову тебя,— нахально сказал Ани­ сим и повернулся к Демиду.— Айда, допьем, чего там осталось. Очухают­ ся — приползут. Анисим с младшим Меньшиковым ушли в дом. Парфен Сажин, чер­ тыхаясь, отряхивал пыль с колен, с рубахи. — Ладно он нас, пострел этакий... Силищи, как у дьявола.— Парфен подошел к Филиппу, стал помогать подниматься.— И в сам деле, айда, по­ бражничаем еще... Вот сына мово, Матвейки, нету здесь. Он бы его, Матвейка-то... в два счета. Ладный у меня сын, далеко только. На Урале, на самой родимой Печоре разъезжает. Знаешь, где Печора-то, благосло­ венная река? Нет... А сын у меня к большим делам приставлен, к самому Аркадию Арсентьевичу Клычкову. Знаешь Клычкова-то? Нет? Д а где тебе!.. 3 Примерно в то же время этот самый «сам» — Аркадий Арсентьевич Клычков — известный по всему Уралу купец и промышленник, «обмы­ вал» покупку Большереченских золотых приисков. Третий день над севе­ роуральским таежным селом стоял дым коромыслом. — Эх, ядрена шишка, знай, народ, Таежного Клыка, ложись травой перед Аркашкой Монахом, сволочи-и! — тряс широкой староверческой бо­ родой Клычков. Он схватил бокал коньяку, разбавленного шампанским, долго сосал обжигающую влагу распухшим за трехдневное гульбище ртом. — Аркадий Арсентьевич... Аркаша-а,— простонала знаменитая екате­ ринбургская проститутка Дунька-Стелька, женщина накрашенная, тон­ кая, как змея. Вот уже полгода ее таскал с собой повсюду Клычков.— Право же, неудобно... Люди к тебе с почтением... — Цыц, Дунька! — оборвал ее Клычков.— Знаем мы, что за почте­ ние... Знаем, как за глаза-то навеличивают. Клычков откровенно презрительным взглядом оглядел разномастных гостей, шумевших в большом и высоком зале с люстрами. Теперь эти люстры, и зал, и весь огромный дом бывшего хозяина рудников — его, Аркадия Клычкова, собственность. Да и люди, смятые, взлохмаченные, куражившиеся за столами, вповалку лежавшие на плюшевых потертых диванах вдоль стен (неважно шли дела у бывшего золотопромышленни­ ка, Аркадий Арсентьевич это слышал, но когда увидел потертые диваны,