Сибирские огни, 1963, № 7

— Нет, чего же...— покачал головой старик.— Запела. Я-то не знаю песен. А она запела — широка, дескать, страна моя родная... И • люди подхватили... Я вот молчал, не знаю, говорю, песен... Выхватил старо­ ста... чего думаешь, леворвер? Гранатой ка-ак шарахнет... Левонтия кри­ вого убило той гранатой, развеселый и хороший был человек, индюков сильно любил, птицу всякую да водочку. Знатная у нас птичья ферма была до войны, Левонтий командовал ею. Хоть верь, хоть нет — он каж ­ дую куру в лицо знал. Пожрали немцы кур-то, и вот Левонтия... Катьке Самохиной руку оторвало — скончалась она на другой день. А Полюшке ничего — только косицу срезало... Заматерился староста — и тогда стре­ лять с леворвера начал. Посыпались мы кто — куда, только старуха моя, царство ей небесное, не успела. Упала на колени, перекрестилась: иди, говорит мне, с богом, старый, сатана железным пальцем ткнул мне в грудь. И прям — черное пятно на груди у нее растет и растет... Схватил я ее — да где, не поднять. Упал и лежал рядом, покудова стрелял ста­ роста. Отстрелялся, ушел в дом водку жрать... Старик помолчал и, отдохнув, продолжал: — Так вот, значит, и жили мы под немцем, под старостой. Потом наши стали подходить. Однажды ночью к нам добрый человек стук­ нулся в окно: «Ты, дед, не чурайся меня, я,— говорит,— сержант Крас­ ной Армии, разведчик, фамилия моя Федька Морозов. Где тут у вас По­ лина Одинцова живет?» «Господи, да здесь», говорю. Полюшка-то, зна­ чит... Внучка ведь это моя. Сказывал, аль нет? Нет? Ну вот, а я думал — сказывал... Д а , внученька... Староста ее застрелить обещался, только она покажется на улице. Выскочила она из боковушки. «Я— говорит,— Одинцова, чего тебе?» «Известный вам Петр Иванович Смирнов просил по дороге завернуть в Усть-Каменку и привет передать. Мы с ним в од­ ной дивизии служим. Скоро брать будем деревню...» Вскрикнула она и утащила к себе в боковушку этого парня... Старик дышал так тяжело, будто его грудь была густо изрешечена, и из каждой дырки со свистом и хлюпаньем вырывался воздух. Успо­ коившись немного, продолжал свой рассказ: — Двое суток прожил у нас этот парень. Понятное дело, не только с приветом пришел он. Днем на чердаке сидел, все высматривал, зна­ чит, вокруг. Ночью в темноту уползал. Уж мы со страху за него ни живы, ни мертвы... Ничего, к свету возвращался... Да, а на третью ночь, зна­ чит, совсем от нас собрался. Д а тут и оплошал. Подстерегли его-таки на краю деревни, а через два дня, избитого и окровавленного, повели на расстрел. Нас всех собрали — глядите, мол, на казнь красного развед­ чика. Гляжу я — он и не он, до того, сволочи, разбили ему лицо — кусок мяса, да и все. Расстреляли, спихнули в яму. Вон она, яма-то, видишь, до сих пор не зарытая... Вера Михайловна посмотрела вправо. Там, в конце улицы, солдаты вытаскивали из ямы трупы, клали их в гробы и отвозили на кладбище. — Сегодня утром я ходил туда, хотел поглядеть на Полюшку. Да уж больно тяжелый дух, задохнулся сразу...— снова заговорил старик.— Ее арестовали на другой день, как Федька ушел. Федору-то письмишко она дала для Петюхи. Вот ведь как — дала, а он и взял. Не надо бы ей давать-то это письмо. Оно и попало в руки старосты. И Смирновых обе­ их забрали, Петюхиного, значит, отца, и Петюхину матерь... Старик остановился, подумал о чем-то, покачал головой: — Не знаю вот, из письма ли поняли, что у Полинки жених Крас­ ной Армии командир, али Федор тот под пыткой сказал. Не знаю... Од­ нако не должно, чтоб Федор... Парень-то был отчаянный и веселый, не должно... Ну вот, отца и мать его, Петюхи Смирнова, тоже забрали, ска­ зывал я?