Сибирские огни, 1963, № 7

тетка я двоюродная Мншеньке-то буду, по имени-отчеству — Ольга Ха­ ритоновна... ...Они уже заканчивали завтрак, когда в еенях кто-то негромко стук­ нул. Потом открылась дверь, и к самому столу торопливо подкатился белый морозный ком. Но как ни торопился этот ком, он все же не успел достичь стола и растаял. А у дорога стояла уборщица колхозной конто­ ры Наталья Лукина с крынкой в руках. В белой вязаной шали, вся в изморози, она словно выросла из этих растаявших клубов, и сама, каза ­ лось, тоже вот-вот растает. — Здоровенько ночевали,— проговорила она. — Здравствуй...— Захар беспокойно поднял на нее глаза. Давно уже крепко-накрепко было им установлено: если что случится тревожное в хозяйстве — тотчас, в ночь-полночь, к нему гонца. — Д а нет, что ты,— успокоила его Наталья.— Я просто молочка вам принесла свежего. Да Харитоновне помочь убраться... — Из бригад не звонили тоже? — спросил все-таки Захар. — Не звонили. Наталья расстегнула полушубок, сбросила шаль на плечи и опусти­ лась на табуретку. Изморозь, покрывавшая воротник сизоватого на­ гольного полушубка и шаль, расплавившись, горела сейчас розоваты­ ми капельками. Только в гладко зачесанных волосах «изморозь» поблескивала так же, как минуту назад на шали и воротнике.’ Глядя на нее, Захар опять невольно припомнил тот далекий двадца­ тый год, когда погибла Марья Воронова, ее похороны, пустой амбар с прорезанной в полу дырой... Милиционеры вместо Фильки Меньшикова увезли с собой его жену Матрену с этой вот Натахой. Матрена сидела в телеге молча, хотя губы ее шевелились, словно она читала молитву. А Наташка испуганно реве­ ла, растирая кулаками слезы по щекам. Несколько месяцев Захар ничего не слышал о их судьбе. Когда он, покалеченный Демидом, находился в городе на излечении, в больничном саду подбежала к нему девочка, упала к ногам, заго­ лосила: — Дяденька Захар... Я давно тебя из окна увидела, дяденька За- ' хар... Возьми нас, пожалуйста, в деревню. Пропадем мы тут. Мама — тут, в больнице, какие-то уколы ей каждый день делают. Заколят ведь ее совсем. Дяденька Захар... ...Из больницы в Зеленый Дол он, Захар, вернулся не один, а вместе с Матреной и Наташкой. Всю дорогу он опасался — как-то поймут его поступок односельча­ не. Но, к удивлению, никто ничего ему не сказал. Поселившись по указанию Захара в избенке на краю села, они жили там тихо и смирно. Летом Матрена целыми днями копалась на огороде, зимой с утра до ночи молилась. Иногда она появлялась на улице, проходила на берег речки, долго смотрела на утес и что-то часами беззвучно шептала. Там, над могилой Марьи Вороновой, трепетало на ветру вытянувшееся уже деревце, поса­ женное Анисимом через год после ее гибели. Утес теперь все чаще называли Марьиным. Когда Наташка подросла, стала мало-помалу ходить на работу. И хотя официально Меньшиковы в артели не состояли, он, Захар, велел каждой осенью выделять им немного хлеба. Матрена умерла в тот год, когда Наташка достигла совершенноле­ тия. Похоронив мать, девушка принесла в контору заявление и сказала: — Спасибо тебе, дядя Захар. Век не забуду...