Сибирские огни, 1963, № 6

рович велел осенью сорок первого года мне, Демьяну Бедному и неко­ торым другим писателям уехать из Москвы, как заботился о нашем уст­ ройстве в Казани, как заботился о многих литераторах. Я прежде всего помню хорошее в Фадееве... Но помню и другое. Он пришел и, спросив, как я себе чувствую, стал почти допрашивать меня, чтобы я сказал, кто виноват в отставании детской литературы . Я даж е не понял сначала воп­ роса. А он повторил: «Ну кто виноват, что детская литература отстает— Вы? Корней Иванович? Барто?» Я пытался отвести этот нелепый воп­ рос — дескать, литература—дело тонкое, и так говорить нельзя. Но он стоял на своем. Тогда я разозлился и, когда он опять заговорил о моем здоровье, сказал: — тебе нет дела до моего здоровья. А потом, когда Фа­ деев уже уехал, я понял — там, наверху, Сталин его спрашивал, а он вы­ нужден был спрашивать других. Это была его трагедия. Мы потом помирились, конечно, с ним. Но я думаю, что хорошо все- таки, что в те трудные годы во главе Союза писателей стоял, •—- тут Мар­ шак назвал Фадеева по имени,— Саша, а не кто-либо другой... По-горьновсни Об Алексее Максимовиче Горьком Маршак вспоминает как будто не так часто, но все, что он сам делает для литературы, — результат горь­ ковской школы. Он хорошо помнит, как Горький поддержал и защитил от нападок его первые книги для детей, с каким интересом он относился к той работе, которую вел Самуил Яковлевич в Ленинградском детгизе лет 30 назад. Горький трогательно заботился об авторах «Республики Шкид». Теплое слово, дружеское участие, живой интерес к людям — вот чем согревает М арш ак многих, особенно молодых писателей. — Кто у вас там еще из интересных? Вы не можете прислать мне книжек? Нет книжек? А рукописи есть? Пришлите, пожалуйста, рукопи­ си и узнайте, чем огорчен поэт Н., мне очень не нравится его настроение— я сужу по его письму. И передайте привет, — я достаю лист бумаги и на­ чинаю записывать. Получается довольно длинный список. — Не забудьте. А потом вдруг внезапно начинает говорить о своем журнале, кото­ рый он организовал в Ленинграде и даж е придумал название — «Кос­ тер». — В мою пору там работали очень талантливые люди, особенно Тамара Васильевна Габбе, великолепный редактор. А сейчас, кто сейчас работает в журнале? И Самуил Яковлевич не успокаивается, пока я не называю всех, кого знаю из работников редакции. Про каждого он про­ сит сказать — кто что любит, кто что умеет. А потом повторяет одну из фамилий — интересный человек, говорите?.. Он сидит в кресле и смотрит на кипарисы, на море, которое плещет там далеко внизу под горой. Рядом с ним всегда люди. Вот и сейчас по­ дошел молодой грузинский поэт и стал напевать неповторимую мело­ дию. -— Что это значит? — спрашивает Маршак. — Пастушка, пастушка, что ты ищешь? — Я ищу, что потеряла. — Что же ты потеряла? — Я потеряла своих овец... Самуил Яковлевич одобрительно кивает головой — народная песня. Поэт уходит, а Самуил Яковлевич повторяет мелодию — Пастушка, пастушка...—Потом, как бы возвращаясь к прерванной мысли, говорит об ответственности человека за каждый свой день, советует не разбрасы ­ ваться. Вот он тяжело встает, чтобы вернуться к письменному столу, чтобы своей жизнью, примером учить преданности искусству. А я, думая о словах Самуила Яковлевича, понимаю, что они сказаны не только мне...