Сибирские огни, 1963, № 6

— Понимаете, прав Дмитрий Шостакович, — нельзя знать музыку на тройку, ее можно знать только на пятерку. Это относится не к одной музыке — ко всему искусству. И поэзию тоже нельзя делать на три. Пос­ редственность никого н,е греет. Посредственные поэты напоминают мне того старичка, который собирал бутылки из-под духов. Ему казалось, что все духи одинаковы, потому что на каждой бутылке написано — «Тэже». Ннига — событие Маршак книголюб, и говорит он о книге с любовью. О хорошей книге. — Каждая книга должна быть событием, потому что человек — это целый мир, и если он вкладывает в нее всего себя, а не компилирует или пересказывает известное, то это должно быть именно так. Вот здесь на помощь автору и приходит редактор. Он селекционер, который потом мо­ жет радоваться или переживать вместе с автором. Единственно, отчего должен быть свободен и автор и редактор — это от осторожности. Она— величайшее зло, особенно для искусства. И потом слишком много этой осторожности было у нас в прошлые годы. В беспроигрышную лотерею можно выиграть карандаш, а в проигрышную можно выиграть и каран ­ даш, можно и ничего, а можно... ну, вы сами понимаете, что может вы ­ играть искусство, когда есть риск, поиск. Это относится и к новым име­ нам — они привлекают меня тем, что в них еще не проявилось, а только обещает. Всегда лучше получить металл из руды, чем иметь дело с пу­ стой породой. Самуил Яковлевич—человек большой доброты. Его собеседник всег­ да чувствует интерес Маршака к тому, с кем он говорит. И это не простая любезность, он хочет знать, что именно делаешь ты, чем дышишь, что любишь. И это выгодно отличает Маршака от многих талантливых людей. Маршак добр, но мне пришлось видеть его очень расстроенным. Он д ер ­ ж ал в руках одну книжку и, перелистывая ее, говорил: — Надо быть требовательным. Обязательно надо. Суррогаты искус­ ства — это же бедствие. Плохая книга не только портит вкус читателя, но и занимает место настоящей книги. Двойной вред. Найдите сами В шутку Самуил Яковлевич называет себя «председателем комис­ сии по борьбе со здоровьем Маршака». Он действительно не жалеет се­ бя. Работа начинается утром с множества писем — деловых и личных, хотя по существу все они и деловые и личные. Вот одно из них, оно при­ шло из Вильнюса в Москву, а оттуда переслано в Ялту. На конверте «адрес»: «Москва С. Я. Маршаку», а чуть ниже — в скобочках слова «Найдите, пожалуйста, сами». Это литовские пионеры прочитали стихи Маршака и написали ему. Самуил Яковлевич садится за стол и тоже пишет: письма нельзя ос­ тавлять без ответа. И тут же вспоминает другое письмо, тоже детское. Оно пришло из Псковской области. Ребята, кажется двое мальчиков, со­ общали Маршаку, как родному человеку о своем горе. Их мать, бухгал ­ терский работник, осуждена по суду. Очевидно, женщина допустила ошибку и была наказана правильно. Но детское письмо встревожило пи­ сателя: может быть, можно смягчить приговор. И вот уже в Верховный Совет идет письмо М арш ака , а вместе с ним и письмо, полученное от ребят. Писатель пишет, что эта женщина, хорошая мать, у нее хорошие