Сибирские огни, 1963, № 6

т и сто лет назад под новый год. Тогда под воду ушло почти 200 квадратных ки­ лометров Цыганской степи, вместе с тысячью жилых домов. Люди успели уска­ кать на лошадях, но около 20 тысяч голов скота были настигнуты накатившейся водой и вмерзли в лед. Теперь здесь большой залив — «Провал». Могучий тек­ тонический «поршень», работающий в байкальской щели, взаимодействуя с осо­ бым климатом, создал условия для накопления колоссальных масс пресной, сверху донизу насыщенной кислородом холодной воды. Этот процесс, длившийся миллионолетия, на фоне сложных перемен в геологической и гидрологической ис­ тории Сибири, особым образом сконструировал и «воспитал» местный животный и растительный мир. Не дивно ли: из 1800 обнаруженных здесь его видов — 70 процентов существует только на Байкале и нигде больше. В Байкале находятся и удивительные прижившиеся гости. Северный Ледо­ витый океан — родина тюленя и омуля. Точно такие же тюлени и омули живут на Байкале. Геологи примерно представляют, как они могли попасть сюда. Одна­ ко встреча в середине континента с жителями океана всегда производит сильное впечатление на людей. Но тюлени, омуль — простейший «фокус» приспособле­ ния, который демонстрирует Байкал. Здесь есть «номера» посложней и загадоч­ ней. Из ихтиологии известно, например, что там, где имеются большие глубины, — животный мир малых и больших глубин различен. Если мелководную рыбу выпустить на большой глубине — ее расплющит. Уж коли металлические трубки батометров иногда не выдерживают даже глубин в 250 метров ,— где же бед­ ной мелкоплавающей рыбе выдержать! Глубоководные же рыбы, наоборот, не могут переносить малых глубин. Они раздуваются от внутреннего давления. А вот на Байкале этот закон не действует. Глубоководный байкальский бычок спо­ собен жить даже в аквариуме. Что же касается удивительной байкальской рыбки голомянки, некогда очень ценившейся китайскими медиками, то она вообще жи­ вет на диапазоне глубин 0 —6 0 0—700 метров, то поднимаясь к поверхности, то опускаясь в черные, лишенные света пучины. И проделывает она это неким зага­ дочным способом — без помощи плавательного пузыря, которого у нее нет. При этом речь идет не о каких-то редкостях, а о рыбе, которая может иметь промы­ словое значение. Вот что значит миллионолетнее воспитание фауны в условиях смены глу­ бин и режимов, созданных байкальским «поршнем»! Байкал буквально переполнен чудесами и загадками природы, среди кото­ рых самым ценным в научном отношении является удивительно острое равно­ весие, установившееся между водой и населяющими ее организмами. Поразитель­ ная, чуткая приспособленность их к местным условиям так велика, что они почти не выходят даже в Ангару. Стоит немного изменить установившееся равновесие— и создания байкальской природы начнут массами гибнуть, исчезая с лика Земли. — Ну и что? — возразил мне на такой довод в защиту байкальских вод один почтенный по служебному положению человек. — Разведем здесь другую рыбу, менее прихотливую, более полезную и добычливую. — А что бы вы сказали о таком случае... — возразил я собеседнику. — Предположим, близ одного металлургического завода, испытывающего недоста­ ток в руде, упал крупнейший железный метеорит. После того, как ученые описа­ ли его, руководители завода организовали разработку метеорита и переплавку, ликвидировав дефицит в сырье и успешно выполнив план. Вправе они были сде­ лать это или нет? — Зачем заниматься фантазиями, — рассердился мой оппонент. — Вы мне толкуете о каком-то варварстве, а я говорю о хозяйственном расчете при эксплу­ атации крупного народнохозяйственного объекта... Хозяйственный расчет... Верно, без этого обойтись нельзя. Но хозяйственный расчет может быть и варварским — вот в чем загвоздка. Конечно, хозяйственной катастрофы не будет, если исчезнут омуль, глубоководные бычки и голомянка, хотя байкальцы дают по­ ловину добычи ценной сибирской рыбы. А вот урон науке будет. И очень боль­