Сибирские огни, 1963, № 6

Существо без скафандра, почти совсем прозрачное и тоже темно- фиолетовое. Оно казалось нам скользким, холодным и мокрым. Тело этого необычного создания поражало геометрической правиль­ ностью своих форм. Д ва шара соединялись вместе: один — поменьше — голова; второй — побольше — туловище. И конечности. Нижние — слу­ ж ат для передвижения, очень короткие, с нашей точки зрения, но креп­ кие. И верхние... Нет, это не наши руки. Они гораздо длиннее и заканчи ­ ваются множеством щупалец. Потом в большом плане мы увидели голову. Здесь сконцентрированы органы чувств. Орган зрения мы сразу узнали, хотя он совсем не напоми­ нал наши глаза. Вернее, это множество мелких глаз, маленьких решеточ­ ных ячеек (мы насчитали около ста), разбросанных через правильные промежутки по всей поверхности шара — головы, в них мы ясно видели хрусталик, ощущалось восприятие света. Были и другие органы чувств. Четыре довольно большие выпукло­ сти, покрытые более светлой, чем все остальное, перепонкой, расположе­ ны точно через девяносто градусов по экватору этой геометрически пра­ вильной головы. Может быть, это орган слуха? Были еще пульсирую­ щие, как пружинки, волоски. И едва заметные, как бы прилипшие тре­ угольные пленки. Их много, и расположены они неравномерно. Они мед­ ленно передвигаются в одном и том же направлении, и одна всегда зани­ мает место другой. Потом, уже на схеме, перед нами раскрылся мозг — громадное ско­ пище нервных клеток. Биотоки и еще какие-то непонятные нам импульсы. Физиологическую основу их жизни, их деятельности, даже мышления мы в какой-то мере схватывали. Но не могли разобраться в чувствах. Каким видят они окружающий мир? Вот эту самую Джолию с розо­ вой туманной далью, с солнцем-гигантом, до боли красным, где все носит отпечатки этой яркой красноты: трава коричневая (а может быть, перене­ сенная на Землю, она оказалась бы зеленой?) и обшивка нашего космо­ плана стала оранжевой. Может быть, для них, развившихся в мире мощ­ ных излучений, отсутствует цвет? Они воспринимают ультрафиолетовые лучи. Что это, однотонный мир? Или тоже окрашен? И как они чувствуют его здесь, на Джолии, когда жесткие лучи не пробивают атмосферу пла ­ неты? Но они несомненно видят. Каким образом они общаются между собой? Мы не отметили ни звуков, ни жестов. Но они понимают друг друга даже сквозь пространст­ во, через скафандр и стены нашего космоплана. Слышат ли они? Не знаю. Но безусловно улавливают наши слова, наши мысли — абсолютно чуждые им образы и понятия. Они не были ни назойливы, ни требовательны. Их вполне законное любопытство казалось добродушным. Не проявляя никакого интереса к нашей технике, к наше­ му космическому кораблю, они подолгу рассматривали единственную картину в салоне — первое пробуждение весны на Земле. А когда я заиг­ рала на рояле, окружили меня и как будто замерли. Убедившись, что они воспринимают нашу речь, мы начали рассказывать. Это происходило вечерами, они не выносили яркого света. Мы откры­ вали все люки и иллюминаторы. Мертвенный, блеклый свет лежит на всем, холодный и тусклый Анлорес А выполз из-за края равнины, небо кажется просветленным, но и на нем мерцают наиболее яркие звезды. А в салоне совсем темно, мутно-белый экран телевизора; крошечный рояль с обнаженными клавишами. Начал Саша... Он был рад, что рассказывает о родной Земле, о д а ­ леком Солнце... Его планетах... И я вдруг поняла, что сейчас для меня д аж е жестокий и неуютный Юпитер роднее Джолии, в которой гораздо больше «земного».