Сибирские огни, 1963, № 6

Чего доброго, кто-нибудь спросит о Вере. Так душевно и тепло все сорок узников называли Фигнер. Все любили и уважали ее, умную, стой­ кую, добрую, красивую женщину. А для тюремщиков она, наша Вера, была только «№ 11». Когда тюрьма узнала, что его отправляют в Сибирь на поселение, Вера через несколько камер, которые разделяли их, стуком передала свое стихотворение «К матери», попросила заучить, а потом переслать по ад ­ ресу. И он заучил: Если, товарищ, на волю ты выйдешь, Всех, кого любишь, увидишь, обнимешь, То не забудь мою мать! — А дальше? Что же было дальше? — Караулов обеими руками схватился за голову. — Подводит память... А ведь долго помнил... Вот одна строчка: «Ты ей скажи , что я всем идеалам верна»... Нет, из разных строчек эти слова «Дай знать ей обо мне». Тоже не так. Вот что значит не поэт. И лучше не вспоминать — сердцу спокойнее. Вера убеждена, что он переслал стихи ее матери, ну и ладно. Нехорошо. Нарушил слово... Но что же делать? На его месте и вся­ кий другой поступил бы т ак же. Кому интересно возвращаться в шлис- сельбургский каземат? А Вера туда заточена навечно, и краснеть ему не доведется ни перед кем. Умно поступил, что не рассказал жене. У Паши сердце — мягче во­ сковой свечи: непременно переслала бы стихи. А если даже и выйдет Вера когда-нибудь на волю... Ну, что же?.. Разные у них теперь пути. Так он и скажет. Прямо в глаза. После зр е ­ лых размышлений в деревнешке Усть-Кут, где вместе с женой жил на поселении, понял: «Плетью обуха не перешибешь». И к чему теперь борьба? За какие идеалы? Всеобщее избирательное право? Не дозрела еще Россия. Оттуда и написал обо всем откровенно в Санкт-Петербург. Готов присягнуть новому государю. Паша не подозревает об этом. Его раскаяние приняли, и вот разрешили им жить в Красноярске. Все ж е — город! И добивался он этого дозволения ради жены. Она довольна. И обоим спокойнее... Если бы только не ходили к нему прежние... так н а ­ зываемые единомышленники. Но порвать с ними сразу он не может: т а ­ кой уж у него дурной характер . Д а и осторожность не лишняя: не будут подозревать, что под прошением подписался — «недостойный вернопод­ данный». Постепенно сами почувствуют, поймут и отойдут от него. Так лучше. Без всяких слов, без боли и упреков... А у него уже все ближе и ближе завязывается друж ба с Крутовским. Это немало. С помощью доктора можно подружиться с губернатором, с золотопромышленником Кузнецовым, с купцом Юдиным... Рассказывают, просвещенные люди — сын Кузнецова даж е в Америке бывал!.. После обеда, вспомнив, что вечером у них будут в гостях ссыль­ ные, Василий Андреевич еще больше помрачнел, замер в кресле. Опять перед ним встал Шлиссельбург. Не избежать сегодня тяжких для него расспросов о казематах и узниках крепости. Уж лучше бы без гостей. 3 Приятели и единомышленники Караулова собрались раньше н а зн а ­ ченного времени. Это не удивило Прасковью Семеновну: все — к лучше­ му. До появления Ульянова успеют поговорить.