Сибирские огни, 1963, № 6

Страшно представить себе нашу обреченность: бесконечность Все­ ленной и нас четверых в металлической капсуле, несущихся неведомо куда, скорее всего к свой гибели. Мы отлично понимали: слова П авла о возвращении на Землю это мечта, но никак не уверенность. Но это то, во что мы обязаны ве­ рить. И мы верили! Жутко об этом думать. Но если действовать, все выглядит иначе. Гибель еще далека , пока она не подступила к нам вплотную. Мы ясно ощущаем будущее. А то, что оно совершенно неведомо нам... Так разве все мы, еще на Земле, не стремились помыслами в неизвестное? Катастрофа сблизила нас, как сближает смертельная опасность. Раньше, когда мы рассчитывали на семь месяцев экспедиции, нас связывало общее дело. Н а Земле находились дорогие нам люди, мы знали, что вернемся к ним, а это незабываемое время потускнеет. А сейчас... До самого последнего дыхания нас будет только четверо. Я П авла называю по имени и на ты, как будто он и Саша вдруг оказались моими детьми, такими же родными, как и Володя. И Сурен мне очень дорог. У Юпитера мы были другими, чем на Земле... А здесь, среди абсо­ лютной обреченности, мы стали иными, чем у Юпитера. Только Павел такой же, как и раньше. То же увлечение, та же страстность. Признаюсь, я была даж е неприятно поражена: что это за человек?! Неужели сам процесс познания для него самоцель?! Про­ никновение в тайны мира только ради самого проникновения! Но скоро я поняла: он фанатически верит в могущество человека и абсолютно убежден, если не в нашем возвращении на Землю, то в возможности связи с ней. Я подозреваю даже: тот опыт у Юпитера оставил после се­ бя след. Но об этом П авел молчит. Значит, он еще не совсем уверен или не вполне разобрался. Но на результаты опыта возлагает большие на­ дежды . Мне кажется, что и меня новое положение сравнительно мало изме­ нило. После смерти Володи собственная жизнь перестала иметь для меня большую цену. И теперь ничего не изменилось. Я сейчас очень нужна моим товарищам. А если будет связь с Зеклей , я многое смогу сделать и для людей. А Саша и Сурен изменились. Это особенно заметно было в первые дни. Потом все вошло в свою колею. А сначала... Я еще на Земле ознакомилась с биографиями тех, кто должен стать моими пациентами. Их состояние, их психика — это одна из задач экспе­ диции. И мне поручено решить ее. Сурен Арутюнович — баловень судьбы. Единственный сын крупного партийного работника, он с детства жил среди внимания .и достатка. Мальчика любили, немного баловали, но, главное, по-настоящему вос­ питывали. В его жизни не было срывов. Он прекрасно учился. Потом стал выдающимся инженером, женился, прекрасный семьянин. Он не­ много снисходителен к людям, потому что привык быть всегда на виду, как привык к хорошей одежде. Но прежде всего он инженер, упорный, всегда в поиске. Сейчас он дотошно следит за собой, за своим костюмом, ногтями, волосами... Я понимаю: он старается отвлечься. А Саша не знал ни отца, ни матери, вырос в детдоме, проказливый и немного насмешливый мальчишка. И когда я вижу его застывшего в одной позе, такого безразличного к своей собственной особе, мне хочет* ся обнять его за плечи и сказать: