Сибирские огни, 1963, № 6

жак бы обесцветившимися от вечного созерцания неба, выглядел очень яожилым человеком. — Хочешь на Марс посмотреть? Посмотри. И П авлик в трубу увидел, как желтый шарик поплыл среди круга •окуляра. А сейчас голубая родная Земля точно так же уплывала из поля его зрения. Какая же пропасть времени и пространства легла между этими •одинаковыми картинами! Худой внимательный человек, чем-то, наверно, своими добрыми глазами, очень похожий на отца, всматривается в П авла . И вдруг П а ­ вел услышал свое имя. Вне всякого сомнения — этот человек назвал его. — Д а , я П авел Зарецкий. Тогда мужчина, притронувшись рукой к груди, с легким поклоном ответил: — Павлий Зорь. Павлий? Д а — это очень редкое имя. И Зорю захотелось объяс­ нить, что так назвали его в честь этого истощенного человека, который ■сейчас бессильно полулежит, судорожно сжимая в руках трубку теле­ скопа. — Павлий Зорь,— повторил Павел и, слегка приподнявшись, оглянулся на безжизненное тело товарища. — Сурен Маргулян. И Павлий Зорь склонился перед Суреном. Павел устал. И Лида Линг запретила ему разговаривать . Но П а ­ вел не мог спать, он вспоминал. И помнилась ему все та же первая, самая первая ночь в его жизни, когда он по-иному увидел небо. Отец и мать узенькой каменистой тропкой пошли в горы. Заросли мелкого кустарника преграждали дорогу. Ветви уже сухие, колючие, осенние. Где-то весело и звонко шумела вода. Родители Павлика были немолоды. Их юность совпала с войной. Четыре года они шагали по дорогам смерти. Ольга Петровна — сани­ таркой в стрелковой дивизии, а Николай Павлович — механиком в тан ­ ковом батальоне. Встретились они гораздо позднее, тогда, когда Николай Павлович уже защитил кандидатскую диссертацию, а Ольга Петровна заведовала детской инфекционной больницей. Когда П авлик появился на свет, им было гораздо больше трид­ цати. Павлик рос в жизнерадостной, но какой-то бесшабашной семье. Очень мало уделялось внимания личному благополучию (они сами этого не зам ечали ), а все внимание устремлялось куда-то вверх, чуть ли не к звездам. М ам а по утрам кормила Павлика манной кашей с вишневым или малиновым вареньем, но сама никогда не успевала позавтракать и только перед обедом вспоминала об этом. Она обычно носила неле­ пую, мило смешную, уже успевшую выйти из моды шляпу, оставляла сумочки и перчатки на прилавках магазинов, но точно знала даты противостояний М арса и Венеры. Это влияние мужа, а может быть, веление времени. Она очень долго помнила лица и все течение болезни своих маленьких пациентов, но их мамаш сразу же забывала, не раз попадая из-за этого в неловкое положение. Она любила громко декламировать стихи. А отец молчал часами. У них всегда было очень мало времени. И, наверно, тот далекий вечер, о котором вспоминал Павел, им хотелось подарить себе, своей ушедшей молодости.