Сибирские огни, 1963, № 6

Восьмого мая исполнится десять лет со дня его казни... На последнем свидании мать более часа умоляла его подать проше­ ние по всей форме, приготовленной адвокатом. Саша, попросив прощения за причиняемую боль, ответил: — Не могу, мама! Это было бы неискренне. Пойми: не могу! Прокурор, присутствовавший при свидании, навязчиво вступил в тот последний разговор: — Вы молоды, 'могли бы прислушаться. И ваши взгляды еще изме­ нятся... По словам матери, Саша спокойно и твердо оборвал его: — Нет! И повторил то, что говорил на суде: он чувствует несчастье своей ро ­ дины, и для него не составляет жертвы умереть за свои убеждения. Тер­ рор — единственный путь, который остается революционерам. На другой день добился свидания с Сашей дальний родственник м а ­ тери, известный либеральный публицист. Ему удалось уговорить осужден­ ного, и он напомнил: «Пишите только по форме адвоката. Слово в слово». Но Саша написал «совсем не то». Не прошение, а сдержанное письмо гор­ дого человека, верного своим взглядам. Там не было ни слова о раская­ нии и помиловании, только — о снисхождении во имя матери и малолет­ них братьев и сестер. И подпись не та , что ждали от него: не «слуга», не «верноподданный», а просто — Александр Ульянов. И его письмо, как видно, положили под сукно, не осмелившись показать царю. Брат ушел из жизни, не покривив душой. Едва успел достичь совершеннолетия: двадцать один год ему испол- • нился в тюрьме... Все было впереди... В день памяти Добролюбова, как рассказывала Анюта, петербург­ ские студенты собрались на Волновом кладбище, возложили венки на мо­ гилу дорогого человека, любимого критика и публициста, хотели отслу­ жить панихиду, но казаки загнали их в участок... А на другой день Саша написал текст прокламации: «Темное царство гнетет нас и теперь, хотя дни его сочтены...» Это верно. Но брат ошибался, надеясь: царизм рухнет от взрыва бомб террористов. Саша, Саша! Не понимал ты своего горестного заблуждения, не ви­ дел истинных путей революции. Ваш индивидуальный террор явился лишь скоропреходящей сенсацией. Не более того. Правда, вы сделали шаг впе­ ред, перешли к политической борьбе, но не сумели связать ее с социализ­ мом. Не видели условий для восстания, не верили в него. Д а , темное ц ар ­ ство падет, но только под ударами рабочего класса... Что сказал брат в свою последнюю минуту? Какие слова кинул в ли ­ цо палачам в мундирах?.. Неужели никто не слышал?! Как он встретил смерть?.. Где его могила?.. Может быть, во время прогулок в крепостном дворе Василий Андре­ евич видел перекопанную землю... Может быть, удастся что-нибудь узнать! Хотя и казалось очень странным, настораживало, что Караулов— единственный! — сумел выйти живым из шлиссельбургокого каземата... ...Вот почему сложное чувство владело душой Владимира Ильича, когда он сговаривался с Красиковым пойти в гости к Караулову. Красиков передернул плечами: — Мы с ним, как кошка с собакой. И с его дружками — тоже. Мо­ жет, лучше не ходить? — Ну это, к ак знаете. Я неволить не привык. А мне необходимо н а ­ нести визит.