Сибирские огни, 1963, № 5

Вот стоит он у окна, смотрит в сторону Саянских гор, и слова у него льются, как звонкий ручей: Во глубине сибирских руд Храните гордое терпенье... Если бы не Киреев, маленький Генка не знал бы Пушкина, лишился бы такой прелести, такого богатства! Геннадий Васильевич подошел к окну, посмотрел на горы, обложив­ шие Красноярск, как когда-то смотрел его учитель на Саяны. Оковы тяжкие падут, Темницы рухнут — и свобода Вас примет радостно у входа... — Сво-бо-да. До нее, как до солнышка, не дотянешься. Да и не для всех она полезна. Без темниц, по моему соображению, нельзя, — говорил сам себе Геннадий Васильевич. — Куда же воров-то сажать? Для варна­ ков и оковы надобны. Вот так-то, господин Пушкин! Не согласен я с ва­ ми в этих строках. А слова сами звенят да и за душу берут. От них не из­ бавишься, как от дьявольского наваждения. — Купец рассмеялся. — А избавляться начнешь — нищим станешь: душа обеднеет без его стихов. У стола стояло кресло, смастеренное из круто загнутых рогов горно­ го ко зл а— тэкэ. Юдин опустился в это кресло, подпер лоб рукой и, з а ­ крыв глаза, вполголоса начал повторять то, что с годами волновало все больше и больше: Брожу ли я вдоль улиц шумных, Вхожу ль во многолюдный храм... — Будто про меня писано!.. Эх, раздобыть бы еще какие-нибудь бу­ маги Александра Сергеевича и что-нибудь из его предметов!.. Да, промчатся годы... ...Мы все сойдем под вечны своды — И чей-нибудь уж близок час. «Чей-нибудь?.. Мой тоже недалек... От смерти не откупишься..» И старику опять вспомнился Киреев: — Вот кому спасибо — с таким поэтом в книгах’свел!.. ¡Геннадий Васильевич взял лист бумаги со своим фирменным отти­ ском, чтобы написать письмо в Минусинск, к провизору Мартьянову, од­ ному из полезных чудаков. Живет впроголодь—все, что заработает, тр а ­ тит на затеянный им музей; собирает всякие диковинки. Ему, наверняка, что-нибудь попадало под руку о декабристе Кирееве. Может, удастся пе­ рекупить? Ради такого дела он, Юдин, не пожалеет денег. Минусинский чудак должен понять, что для бумаг о Кирееве нет лучшего места, чем юдинская Таракановка! Но едва Геннадий Васильевич успел написать первую строку письма, как ему доложили о нежданном посетителе. — Что за ранний гость?! — проворчал купец, откладывая перо. — Ну-у, пусть уж входит. Бог с ним... Тяжело поднялся навстречу, высокий и грузный. Вошел молодой человек в шароварах, заправленных в сапоги, в пид­ жаке поверх белой вышитой косоворотки. На верхней губе, еще по-юно­ шески пухлой, совсем недавно пробились усы, а по щекам и подбородку едва успел раскинуться легкий пушок. Над упрямым лбом торчали кусти­ ки слегка вьющихся волос. Держался посетитель независимо, и старик спросил, посматривая колючими глазами: