Сибирские огни, 1963, № 5

ен еще казаками, оборонявшими, как рассказывал Крутовский, Краснояр­ скую крепость от кочевников. Спрыгнув с облучка, извозчик постучал кнутовищем в крайнее ниж­ нее окно, а потом через калитку вошел во двор, откинул засов и распах­ нул тесовые ворота, чтобы подъехать к самому крыльцу. А из сеней уже выбежала, накинув на плечи плюшевую жакетку и шумя длинными необъятными юбками, полная круглолицая женщина. У нее был широкий, чуточку вздернутый нос. Ее гладкие, слегка посере­ бренные сединой волосы расчесаны на прямой ряд и на затылке собраны в большой узел. — Гавриловна! — крикнул извозчик. — Принимай нового постояль­ ца. Комнатка, небось, слободна? — Для хорошего человека всегда найдется уголок. — Хозяйка по­ клонилась приезжему. — Милости просим в наши бедные хоромы. Уж не взыщите. Говорят: «Не красна изба углами...» А за пироги ручаюсь: тес­ то уквашивать умею. Проходите, проходите скорее. Вам надобно обо­ греться с дороги. А багаж стряпка внесет. — Я привык сам,— вежливо возразил Владимир Ильич.— Сам, сам. Он подхватил чемодан, связку книг и направился к двери. — Остальное — ты, — кивнула Клавдия Гавриловна извозчику. — Не выпускать же его второй раз за вещами на мороз. И так, видать, з а ­ студил человека. Шагом, что ли, тащились? — Дык он... все — с разговорами. Опять же и на скорой-то езде он, матушка, в его лопоти совсем бы замерз. — Ты сам-то пошевеливайся. Дверь распахнулась, но Клавдия Гавриловна, преграждая дорогу но­ вому постояльцу, первой шагнула через порог: — Ворочайтесь. Мы все несем. — В прихожей добавила: — Разбо- локайтесь, и сразу — к печке. А изнутри будем чаем отогревать. Из прихожей на второй этаж — узенькая лесенка с перилами. Там — большая горница. Владимир Ильич, поставив чемодан, осмотрелся: пол застелен домоткаными шерстяными половиками с мелкими полосками. На круглом столе, покрытом узорчатой холщовой скатертью, медный само­ вар, начищенный до блеска. Возле стен, оклеенных обоями с блеклыми розами, массивные стулья, работы неискушенных местных столяров, и т а ­ кой же диван. В широком простенке — старое зеркало с полуоблупив- шейся фольгой, с накинутым на него вышитым полотенцем, ниже — пись­ менный стол с забрызганной чернильницей, возле которой стояла десяти­ линейная керосиновая лампа под старым и помятым жестяным абажуром. — Можете, хоть каждый день, писать письма своим родным, знако­ мым, любимым. Кто у вас остался там? Благоверная или только матуш­ ка родная? — добродушно улыбнулась хозяйка. — Мне-то все равно. Так, к слову пришлось. Вам тут будет хорошо, спокойно отдыхать. — Она указала на высокую, тоже местной работы, деревянную кровать в углу. — Одеяло не кудельное — ватное: под ним тепло будет. Подушки из гусиного пуха... — Это не имеет значения. Я сплю мало. Встаю рано. — Д а я ведь так... По себе... По своей бабьей слабости... Хотя встаю тоже с первыми петухами... — Клавдия Гавриловна повернулась к круг­ лому столу. — Ну, а тут будете завтракать, обедать. А вечером мы, — уж не обессудьте, — накрываем в этой горнице стол для всех, кто заглянет на огонек. Приходят политические. Иной раз, случается, заспорят. Не без этого. Из деревень, бывает, приезжают поселенцы. Постучатся середь ночи. Ведь не откажешь таким? Привечаю изгнанников. Спать уклады­ ваю, кого на этот диван, кого — на пол. Бывает, дочкину комнатку от­ даю. А уедут по своим деревням — вам опять спокойно.