Сибирские огни, 1963, № 5

рить — далеко ли отстала собачья погоня, а потом, очнувшись, спраши­ вал прерывающимся голосом: — Почему мне дали пять лет? Мне... одному. — Вздрагивал всем те­ лом. — И одного меня — в Якутскую губернию. В морозилку!.. Скажите: почему?.. Ему отвечали— кто же может ведать, что там пришло в башку ми­ нистру, составлявшему текст «повеления»? Какая-то глупая, прискорбная ошибка. Они-то все знают, что он — один из рядовых членов «Союза борь­ бы»: с беседами выступал редко, написал единственную листовку. Прав­ да, он добывал, устраивая «благотворительные» вечера, деньги на неле­ гальные издания, доставлял марксистскую литературу в другие города, припас—на всякий случай—шесть поддельных паспортов... Но основная догадка приводила к рукописям для газеты «Рабочее дело», которую они готовили. Петр сам вызвался переписать своим четким почерком статьи Владимира Ульянова. В те дни Запорожец опасался: «В случае провала почерк «Старика» могут сразу опознать. Ну, а у меня — обычный...» Но и его почерк жандармы опознали. И сочли Запорожца за автора статей. Потому и дело назвали: «О Петре Кузьмиче Запорожце и других...» А в «высочайшем повелении» о нем было сказано: «...играл выдающуюся роль...» И вот ему — пять лет. В минуты просветления Петр Кузьмич говорил себе: «Так было надо.. Так... Не зря я переписывал статьи Владимира. Он вернется из ссылки- раньше меня. Для революции он нужнее всех нас». После выхода из предварилки Петр Кузьмич вместе с друзьями схо­ дил в фотографию, побывал на одной из сходок. А на следующий день, уже никому не задавал мучительных вопросов, смолк, как птица осеннего порой. В пересыльной тюрьме он целыми днями лежал, уткнувшись лицом в нары. Надеялись — пройдет меланхолия. Но в вагоне посинел, заскреже­ тал зубами и болезненно съежился в этом темном углу. — Не глядите на него, — шепнул Старков. — Может, успокоится. Но Лепешинский не успел отвести глаз, Запорожец обернулся, уста­ вился в него темными провалами широко раскрытых зрачков и закричал: — Опять меня на допрос? Не пойду. Хоть за горло хватайте, не пой­ ду... И чего вам надо? Ну, я писал статьи. Я! А больше ничего не скажу. Ни слова не добьетесь. Старков шагнул к другу, заслоняя Лепешинского, и, положив руки' на дрожащие плечи, стал уговаривать: — Петя!.. Ты слышишь меня?.. Петя, успокойся... Это не следова­ тель, не жандарм. Это — актер из Александринки. Приглядись — он в; цивильном платье. Едет, чтобы там спектакли для нас ставить... Слы­ шишь? — Не верь... Не верь... Он притворяется, — бормотал Запорожец. — Пропали мы все... Меня повесят... — Петя! Д а мы завтра с тобой уже будем за границей. В Женеве? — Нет... Они и там найдут... Подошел Кржижановский с двумя кружками воды, одну подал боль­ ному: — Выпьем, друг, вина. Доброго итальянского кьянти. И полюбуемся Везувием. Ты в Неаполь едешь, кажется, первый раз? Правда? По тако ­ му случаю нельзя, брат, не выпить. Запорожец встал: не мигая, долго смотрел на своего собеседника, по­ ка сквозь рассеивающийся туман не проступило знакомое очертание уд­ линенного лица с открытым лбом, потом бросился к нему на шею, спра­ шивая: — Это — ты? Глебушка?.. Я узнал тебя!