Сибирские огни, 1963, № 5

проклятую предварилку. Потом от нее же и получала листовки, относила на папиросную фабрику... А с тех пор, как по ночам стал сниться Анато­ лий, не было для Доминики Труховской более близкого человека на све­ те, чем эта девушка. Увидев ее на пороге, чуть было не воскликнула от радости: «Надя!» Но вовремя вспомнила — нельзя при тюремщиках от­ крывать свое сердце. Сдержалась. Только кинула многозначительный взгляд, который нетрудно было понять: «Встретимся на улице». Подождала Крупскую на углу, и долго шла рядом с нею. Иногда они приостанавливались, радуясь тому, что их овевает свежий ветер и что над головами — предвесеннее небо. Надежда про себя отметила: Доминика все такая же круглая, пы­ шущая здоровьем; видать, отлично перенесла одиночку. Правда, невысо­ кий, слегка покатый лоб чуть-чуть побледнел, мягкий подбородок стал матовым, но от этого румянец на щеках, отмеченных красивыми ямочка­ ми, стал еще ярче. Только в темных, тоже по-своему очаровательных гла­ зах девушки поселилась глубокая тревога. Доминика, схватив ее руку, спросила: «Де ж воны?» Надежда рас­ сказала то немногое, что узнала из тайного письма, написанного Влади­ миром за два дня до отъезда в Сибирь. Все его товарищи, в том числе и Анатолий Ванеев, были обязаны явиться с вещами в пересыльную тюрь­ му для отправки по этапу. — Кину узел на квартире и сразу — туда,— сказала Доминика, при­ ложив ладонь к виску. — Голова кружится з великой радости. Если сви­ данье разрешат на полчаса, боюсь, что не успию сказать всего... Ой, даже серденько робеет!.. А вдруг их уже угнали проклятые каты? — Поезжай в Москву: в Бутырках можешь еще застать. — В той же час побегу на поезд... Ой, як же я начну з ним говоры- ты?.. Наденька, пойми мои думкы! Не могу я бильше без него. В Сибирь з ным пиду. Тильки бы вин... — Ну, что ты?.. Он будет счастлив... Я верю... — Веришь в мое счастье? У тебе добре сердце... Тилькы я... когда вспомню... — Успокойся. Твой Анатолий — честнейший человек. — Ты не знаешь всего... У него в Нижнем осталась дивчина. Ниной звать. Он каждую недилю пысав ей з тюрьмы по два да три лыста. Я знаю. «Кузиной» зовет. Чтобы письма пропускали. — Да ему же было поручено держать связь. Не волнуйся. На сви­ данье-то к нему ходила ты. — Назначенная «невеста»! — горько усмехнулась Доминика и, что­ бы сдержать слезы, на секунду зажмурилась. — А я хочу быть настоя­ щей. Счастья жду. Все время вижу его глаза. Сини, як степные коло- кольчины. Думка есть: такие не могут лгать. Но, если даже он... я все равно поезду в Сибирь. И буду жить в той же деревне... Хочь здаля смот­ реть на него. Каждое слово Доминики находило глубокий отклик в сердце Круп­ ской, но она разговаривала сдержанно, опасаясь, что собеседница вот- вот спросит ее: «Ну, а ты как? Между вами был какой-нибудь сердечный разговор или все — про политику?» Надежда не привыкла открывать своей души. О том, самом сокровенном, что было в последнем письме Владимира, никто не должен знать, кроме них двоих. Но и сказать не­ правду она тоже не может. К счастью, Доминика, взволнованная своими тревожными опасениями, не спросила об этом. Они расстались, условив­ шись встретиться через день. Но Доминика, не застав Ванеева в пересыльной тюрьме, в тот же вечер умчалась в Москву.